Особенно,... 
84 
Им обоим было ясно, что за изгнанием стоят папские семьи — давно уже богатейшие в Европе. Достигшим всего Борджа и Медичи, Оттобони и Ровере мало было отнять у былых религиозных соперников деньги и влияние. Теперь они высочайше возжелали стереть их с лица земли, чего бы это ни стоило Арагону, Польше и прочим окраинам Европы.
Однако вскоре Томазо убедился, что дело не только в пожеланиях Пап. Примерно в это же время он стал получать от агентуры довольно странные донесения: «Сеньор такой-то посетил Комиссара такого-то, после чего Комиссар приобрел часть земель сеньора по еврейской цене…» То есть даром.
Это выглядело как самая обычная взятка, однако Томазо насторожило то, что это происходило по всей стране одновременно.
— Гранды вошли в сговор с Трибуналом, — на первой же встрече с Генералом предположил он.
— Взятка еще не сговор, — парировал Генерал. Он определенно получил схожие сведения.
Но Томазо уперся.
— Это сговор. Потому что, пока Трибунал занимается евреями, он не занимается грандами! А провизии в армии все меньше! И положение Короны все хуже! И грандам это выгодно!
— Спорная версия, — покачал головой Генерал.
«А может, и тебя купили?» — внезапно подумал Томазо.
Вместо того чтобы бить в точку, по головке оппозиции, то есть по грандам — строго по «Зеленой книге», Трибунал выдавливал из страны обезденежевших евреев. То есть откровенно саботировал!
А в тот единственный за все последнее время хороший день, когда он узнал о поимке и доставке в Сан-Дени «Руиса Баены», вышел второй королевский указ — теперь уже об изгнании морисков.
Королевский указ об изгнании землякам зачитал Амир — у старого Мади слишком тряслись руки.
— …однако к неверным проявлена милость, — медленно, внятно, стараясь донести каждое слово, читал он. — И желающие могут остаться в Арагоне на положении domestic.
Перед глазами полыхнуло.
— А что это? — не поняли мужчины.
Амир стиснул зубы.
— Что это?! — заволновались мужчины. — Не тяни, Амир!
— Домашний раб, — выдавил Амир.
Мужчины замерли.
— А ты не ошибся? — осторожно поинтересовался один. — Там именно так и написано?
— Я знаю латынь.
Мужчины вскочили, замахали руками, закричали — все, разом, а Амир тряхнул головой и быстро пробежал глазами то, что было написано ниже.
Корона разрешала остаться в стране и детям — мальчикам моложе четырнадцати и девочкам моложе двенадцати лет. И Церковь милостиво предлагала родителям сдать их детей в монастыри, дабы из них там воспитали хороших служителей Иисуса.
— С-скоты…
Это было оскорблением — расчетливым и хорошо продуманным.
Томазо шел к Генералу в совершенном смятении. Более опасного указа Корона издать не могла. Он уже теперь представлял, как полыхнет по всему Арагону.
— Я слышал, его взяли… — раздался позади голос Гаспара.
Томазо обернулся. Друг — на руках двух крепких монахов — его уже нагонял.
— Да, Гаспар, человека с документами Руиса Баены взяли.
— Когда мне отдашь?
— Как только сам с ним разберусь.
— Смотри… — рассмеялся изуродованный ударом двузубой вилки в поясницу Гаспар, — ты мне обещал.
— А ты веришь обещаниям члена Ордена? — мрачно отшутился Томазо.
Так, перешучиваясь, чтобы сбросить нарастающее напряжение, они прошли к Генералу, и Томазо увидел почти ту же компанию — только без казначеев.
— Я так понимаю, — развивал свою мысль Главный инквизитор. — Или пусть крещеные мориски платят церковную десятину, или пусть выметаются!
— Они уже совсем обнаглели, — поддержал его секретарь Короны.
Томазо прикусил губу и тут же наткнулся на бесконечно усталый взгляд Генерала.
— Давайте послушаем, что нам брат Томазо скажет, — вопреки обычаю назвал его правильным именем Генерал и принужденно пошутил: — Все-таки главный специалист по изгнаниям и конфискациям он…
Томазо осел на стул и, преодолевая острое желание кого-нибудь ударить, положил руки перед собой.
— На почти вернувшихся в села морисках держались все поставки продовольствия в армию, — внятно, преувеличенно спокойно произнес он. — Теперь этих поставок нет.
— О каких поставках вы говорите?! — ядовито рассмеялся секретарь Короны. — Да мы каждую голову скота у них с боем отбирали!
— Но все-таки отбирали? — впился в него взглядом Томазо. — У вас была эта взятая с боем голова скота!
Он вдруг заметил, что переходит на крик, и заставил себя сбавить тон:
84 
