25 
Одиноко горевшая лампочка над входом освещала плотно закрытую дверь.
– Погоди вскрывать. Давай по остальным окнам прошарим. Простаков, бери фонарь, пошли со мной. Остальные – отхлынули в кусты.
Забейко пошел вперед, а гулливер последовал за ним. Подошли к окошку.
– Во, тут врач сидит. Посвети.
Луч света пробежал по шкафчикам с лекарствами, по столу с какими-то бумажками, перепрыгнул на пустую кушетку для осмотра больных. Никого. Следующая комната: кладовка. Стопки чистого белья, какие-то коробки. Идут дальше. Дальше процедурный кабинет. Здесь когда-то побывал Забейко, когда они нажрались недозрелых арбузов. С ними тогда такое творилось! Петро поморщился от нахлынувших воспоминаний.
– Ну, посвети.
Простаков поднял над головой фонарь, и луч света сразу же выхватил из темноты две толстые голяшки.
– Они ее замочили! – Забейко отшатнулся и как-то даже подогнул колени с перепугу.
Последовала обычная трехэтажная брань, затем парочка разведчиков отвалила в кусты к остальным. Известие о том, что толстожопая Лиза лежит на полу и не шевелится, а разглядеть они могли только ноги, всех потрясло.
– Надо внутрь лезть, – басил Простаков, – может быть, она живая еще.
– Точно, здесь наркоты были. Пойдем, еще раз посмотрим через окно.
Забейко с гулливером вернулись на прежнюю позицию.
– Давай, длинный, гляди, чего там творится, – приказным тоном Петро заставил «телебашню» разглядеть ситуацию в комнате.
Прильнув к окну и задрав выше головы фонарь, Простаков стал осматривать процедурный кабинет. Он не мог видеть полностью лежащую на полу медсестру, потому что она находилась где-то слева, в углу, почти у самой несущей стены. Напрямую его отделяло от нее меньше одного метра. Простаков медленно стал осматривать комнату. В середине стоит высокий лежак, покрытый белой простыней и затянутый полиэтиленовой пленкой. Справа ящик с какими-то бутылками. Большой стол, предназначенный для проведения медицинских манипуляций, сейчас лежал на полу, и, видимо, находившиеся на нем банки с какой-то жидкостью упали и разбились, в результате на сером линолеуме оказалось много стекла. Кроме того, он видел использованные иголки, разбросанные в беспорядке, большой кусок ваты.
Перестав разглядывать помещение, он повернулся.
– Видать, она сопротивлялась. Стол перевернули.
– Е-мое. – Забейко бросился опять в кусты, Простаков за ним.
– Ашот, уходим. Ну ее на фиг. Здесь мокруха, жопа, короче. Е-мое, в такое дерьмо вдрязгаться.
Два деда сунули руки в ноги и сиганули прочь, не говоря ни слова молодым.
– Да, пацаны, бросать своих – это в падлу, – произнес Валетов, после того как «старых» не стало. – А сами взяли и сиганули.
– Перессали, – согласился Резинкин. – Ну че, мы лезем?
Простаков вздохнул:
– Может быть, они ее только оглушили? Неужели мы оставим ее здесь? Может быть, она еще жива.
– Через дверь войдем? – спросил Валетов, поглядывая на широкие плечи Простакова.
– Нет, дверь освещена. Сейчас кто по части пройдет, увидит взлом – все, нам кобздец. Давай в окно.
Они обошли медицинский блок и стали проверять прочность рам. Ни одна не поддалась, и пришлось решать, какое же стекло выносить. Не мудрствуя лукаво, решили забираться непосредственно в кабинет, где лежала медсестра.
Простаков попросил у Валетова носовой платок. Он точно знал, что у Фрола таковой имеется. Все ж как-никак интеллигент, полкурса института. Приложив ткань к форточке, Простаков невидимым усилием выдавил стекло внутрь. Стеклышки звякнули. То же самое он проделал и со вторым стеклом. Выбрал осколки.
– Ты че делаешь? Ты че делаешь? – тараторил Резинкин каждый раз, когда Алексей применял силу.
– Не мешай, – бурчал гулливер.
Когда форточки были удалены, здоровяк кивнул головой на проделанное отверстие, собрал из своих здоровых ладоней одну небольшую ступенечку, присел и, глядя на Валетова, предложил ему пролезть в форточку, для того чтобы открыть раму изнутри, а если удастся, то и входную дверь, чтобы они по-быстренькому прошмыгнули внутрь и после этого сориентировались в ситуации.
– Слушай, – шептал Резинкин, – а если она мертвая, мы залезем, и нас застукают, мы же не отмоемся.
– А если она живая? Дело пяти минут. Если с ней все, то мы просто уходим.
На том и договорились. Валетов ужом юркнул в кабинет вперед ногами. Он даже и не пытался открывать окно, а тут же скрылся из глаз, склонившись, видимо, над медсестрой.
25 
