26 
Очутившись внутри, Фрол увидел Елизавету Дмитриевну, лежащую без чувств рядом с батареей отопления. Склонившись над ней, он пощупал пульс на запястье. Ничего. Тогда он начал искать сонную артерию на шее. Ему показалось, что кожа у медсестры холодная, и он отдернул руку.
Вытерев со лба пот, Валетов снова склонился над женщиной и уже более уверенно пытался прощупать живительные толчки. Вроде есть, а вроде и нет. Какая она здоровая. Он ее один ворочать не сможет. Надо бы положить поудобнее. Или все-таки вначале убедиться, что с ней все в порядке? Вдохнув и выдохнув, Фрол расстегнул халат и полез, надеясь нащупать пульс непосредственно на самом сердце.
Только он запустил свою ладонь под левую грудь и стал пытаться услышать что-нибудь, размышляя над тем, что, очень может быть, он лапает труп, отчего просто тянуло блевать, неожиданный удар по голове отбросил его в сторону. Он взвыл в полете.
– Ах вы, сволочи! – разъяренная мадам вскочила на ноги.
Фрол пятился назад.
– Э-э-э, – кричал он, – остановитесь, вы что?
Она стояла, лупая глазами и одновременно застегивая на себе халат.
– Я думал, вы того-этого, померли тут. – Фрол тряс головою.
– Ой, прости, пожалуйста, прости, пожалуйста. – Елизавета Дмитриевна поняла, что переборщила с гостеприимством. С другой стороны, не могла же она знать, кто это сейчас ее тискает и с какими целями.
– Я просто пульс хотел нащупать.
Не глядя и не слушая солдата, она подошла и опустилась на твердый металлический стул, закрыла лицо руками и зарыдала.
Решив, что товарищу прапорщику надо дать время на то, чтобы она пришла в себя, Валетов побежал к входной двери.
Простаков и Резинкин ввалились в процедурный кабинет. Фрол нащупал выключатель. Теперь в комнате стало светло. Елизавета Дмитриевна уже справилась с волнением и поднялась, глядя на солдат. Потом остановилась взглядом на Валетове.
– Извините, – пробормотала она.
Голова у Фрола после такого удара просто пухла. Он, неожиданно для себя, закатил глаза и рухнул. Простаков даже не успел подхватить его.
– Что же я наделала! – взвыла медсестра, хватая с пола Валетова, словно ребенка, и укладывая его на высокую широкую кушетку, стоящую посередине комнаты. – Ну что вы встали?! – вскрикнула она навзрыд. – Вон в ящике нашатырь.
Потом она махнула на солдат рукой, повернулась, сама открыла ящик и взяла оттуда пузырек. Подняла с пола рулон с ватой, оторвала кусок, смочила его в едкой летучей жидкости и начала водить под носом у Валетова.
Тот быстро очнулся, вскрикнул, резко приподнял голову и затем снова рухнул как мертвый.
– С ним все будет хорошо, с ним все будет хорошо, – бормотала она, обхватывая голову руками. – А шприцы бы я им все равно не дала, наркоманы какие-то. Узнаю – все, конец им. Обязательно комбату пожалуюсь.
Простаков поглядел на Валетова, лежащего неподвижно. Резинкин нашелся:
– Тогда мы тоже пожалуемся. У него, поди, сотрясение мозга. Человек при смерти.
Медсестра опешила:
– Я не знала.
– А может, они тоже не знали, что вы им шприцы не дадите?
– Вы их еще и защищаете? – товарищ толстопопый прапорщик-женщина лупала огромными глазами.
– А почему бы нам не защищать, вы вон чего с людьми делаете, по башкам их бьете, – дожимал Резинкин, склоняясь к Фролу и заботливо прикладывая ладонь к его лбу.
– Куда они пошли? – задал самый насущный вопрос Простаков.
– Откуда я знаю? Меня же по голове ударили!
– Чем это, интересно, они вас? – озаботился гулливер, разглядывая аппетитную фигуру.
Когда они выходили из медсанчасти, Резинкин не умолкал:
– Ты видел, какая? Твой калибр, твой размер. Такие формы. Ты бы ее прям сейчас, да? А ля-ля-ля-ля...
– Заткнись. – Простаков чесал лоб, затылок, пупок и все, что ниже. – Где мы будем искать этих придурков? Ведь сейчас она Валетова выходит и потом прямиком к комбату. Думаешь, что хорошее будет? Нас с этой стройки отправят куда-нибудь повоевать.
– Боишься? – раскалился Резинкин.
– А ты, Витек, не боишься, да? Ты давай думай, где нам искать этих дембелей долбаных. И надо молиться, чтобы медсестра поостыла, иначе на самом деле вложат нас тут всех. Ты думаешь, комбат разбираться будет, кто за шприцами приходил, кто медсестру спасал? Ей вон по фигу.
Слушай, а за что она ему так вмазала-то? – не понимал Простаков. – Он ее спасать пришел, а она ему по башке...
– Думала, что лапать ее начал.
26 
