28 
Подождав еще немного, стали перебираться через забор. Первым перелез Резинкин. Затем перекинули носилки, и только после этого Простаков взял за шиворот и за ремень маленького Фрола, встал на цыпочки, приподнял его над головой и аккуратно спустил по поставленным под углом носилкам через забор. Груз встречал Резина.
И тут в ночи раздалось:
– Солдат пропал! – визжала медсестра.
Простаков сиганул с такой проворностью, будто ему под зад подложили раскаленную сковороду. Оказавшись за сплошным забором, на другой стороне, оба позволили себе на секунду перевести дух.
Резинкин тряс за подбородок лежащего на земле Валетова.
– Бежать, бежать надо, бежать, – шептал он в надежде на то, что все-таки Фрол очнется.
– Ни фига, бесполезно, – подытожил Простаков. – В какой они стороне?
Один пошел налево, а другой направо, поскольку оба забыли, где же лежат эти наркоты.
Балдежное «Э-э!» в ночи выдало наркоманов.
– Что делать будем? По одному их на носилках таскать? К стройплощадке? Это далековато. Мы тут будем полночи куролесить.
Простаков посмотрел на одно наркотское тело, на другое. Пнул сапогом в бок Ануфриева. Тот вряд ли ощутил пинок.
– Для начала надо Валетова реанимировать, – предложил Резинкин, склоняясь над малым.
– Ни фига не получится, – выдал заключение Алексей. – Любой бы нормальный давно бы уже на ногах стоял да вопросы бы задавал. А этот спит, голубок, ручкой-ножкой не колышет. Резинкин, че, вот прямо так положим на носилки и понесем?
Простаков вытянул на траве одного и другого. Поглядел на тушки.
– Да нет, вместе вряд ли мы их положим. Давай вот этого, Сизова, возьмем. Он похлипче будет, а к нему еще Фрола приложим. И понесем.
– Да нам необязательно их до свинарника тащить. Просто подальше от части унесем куда-нибудь. И все. А к утру они в кустах оклемаются и сами дойдут.
– Оклемаются, – передразнил Простаков, укладывая на носилки Фрола и Вову. – Ну че, ты готов надрываться?
– Погоди.
– Че ты еще задумал?
– Да погоди, говорю.
Резинкин оглядывался по сторонам.
– Надо еще одно дело сделать.
– Какое дело? Задолбал!..
* * *
Патруль, разодетый в парадку, шагал по дороге. Впереди старший сержант Казарян, за ним рядовой Забейко и ефрейтор Петрушевский. Им было хорошо. Жизнь представлялась в розовом свете. Двоим на дембель осенью, а ефрейтору Петрушевскому, ну, тому еще годок. Год – не два. Половина позади. Половина впереди. Вторая половина легче первой, это известное дело.
– Ну-ка, подберитесь, – скомандовал сержант. – Вон там движение на дороге какое-то. Че за уроды? Похоже, наши. В военной форме.
Свет нескольких фонарей, стоящих вдоль широкой центральной дороги, проходящей через весь поселок, позволял разглядеть идущих навстречу офицеров. Оказалось, патруль встретился с майором Холодцом и лейтенантом Мудрецким, непонятно что делающими в два часа ночи среди поселка.
«Не спится, идиотам, – первое, что подумал Казарян. Затем он собрался с мыслями. – Так это же, наверное, из-за медсестры этой долбаной. Наверное, она и сдохла там. Вон за спинами солдаты через дорогу переходят цепью. Весь поселок шмонают. Ищут. Ануфриев с Сизовым впухли. Им все, кобздец. Хорошо, что полумрак. Пьяных глаз не видно».
Ведь они в кустах сидели с Забейко посреди поляны, ждали, пока им Петрусь родит самогонку. И он родил. Пришел на место, а их нету. Хорошо, ума хватило дождаться, пока они из части обратно вернутся. После того как один литр они ужрали на троих, все были хорошие и веселые. Сейчас бы завалиться куда-нибудь и спать. Так нет, чего-то по пьянке бродить потянуло. Приключения искать. Наряд, е-мое. Патруль, блин.
Пьяный Казарян небрежно отдал честь начальнику штаба.
– Здравия желаю, товарищ майор.
– Здорово, разбитое корыто, – скороговоркой отозвался Холодец, пытаясь в полумраке разглядеть лицо старшего сержанта. – Никого не встречали здесь?
– А кого ищем-то? – попытался выведать Ашот.
– Своих ищем. Два придурка медсестру избили. За шприцами приходили. Видать, наркоты. Всех своих проверяем. Ничего, скоро найдем.
– А кто такие, товарищ майор?
– Пока не знаем.
Лейтенант Мудрецкий вышел из-за плеча начальника.
– Происшествия были какие-нибудь?
Он подошел поближе к как-то виновато, бочком стоящему Казаряну. Поскольку с обонянием у него было все в порядке, сразу в нос ударил запах перегара.
28 
