99 
– Ростислав Тимофеевич! – радостно воскликнула она. – Здравствуйте, дорогой! Да, это я. Как – что звоню? Конечно, соскучилась! – Она весело расхохоталась. – Нет, ну что вы! Ну если только совсем-совсем маленькая просьба! Да, но, к сожалению, совсем неотложная. Можно? Так я сейчас и подъеду, я мигом!
Закончив разговор, Ирина Владимировна порывисто встала и, охваченная возбуждением, прошлась по кабинету. Глаза ее торжествующе заблестели. Она открыла сейф и, выхватив оттуда маленький изящный флакончик, нанесла по капле духов на свою гибкую шею и в ямочку между ключицами. Ноздри ее слегка дрожали, вдыхая дразнящий дурманящий аромат.
Через минуту это чудесное преображение закончилось, и на лице Ирины Владимировны появилась обычная брезгливо-надменная маска. Она вышла из кабинета, на ходу бросив секретарше последние распоряжения, и спустилась вниз, как обычно, не замечая никого по пути.
Таким же образом она доехала до Управления внутренних дел на своей серебристой «Ауди», воспринимая окружающее как досадную помеху на пути к достижению цели. Только от управления автомобилем, от сознания, что он послушно подчиняется ее воле, Ирина Владимировна испытывала определенное наслаждение.
К генералу она попала уже безо всяких затруднений. Капитан, разговаривавший с ней по телефону, был теперь необыкновенно предупредителен и галантен. Он лично распахнул перед Ириной Владимировной тяжелую, обитую толстой кожей дверь и почтительно наклонил при этом свою тщательно постриженную голову.
Вступая в генеральский кабинет, Ирина Владимировна без труда проделала очередное преображение. На щеках ее вспыхнул румянец, волосы романтично растрепались, глаза лучились. У генерала при взгляде на гостью перехватило дыхание.
Он поспешно поднялся из-за широкого казенного стола, пуговицы на форменной рубашке с треском прошлись по краю толстого стекла, – и пошел навстречу, растопырив для объятий короткие сильные руки. Его жирное лицо с красными прожилками на щеках расплылось в счастливой улыбке.
– Боже мой! – пророкотал он, ласково обнимая Ирину Владимировну за плечи. – Ты стала еще красивее... Просто... – Генерал попытался подыскать сравнение. – Просто Софи Лорен!
– Ах, да что вы, Ростислав Тимофеевич! – жалобно пропела она. – Совсем уже старуха стала, а вы говорите...
– Ну-у... – со сладкой укоризной только и смог вымолвить генерал. От необычного волнения у него вспотели ладони, которыми он сжимал плечи своей гостьи. – Ну, дай, что ли, поцеловать тебя! Мне, старику, можно...
– Какие проблемы! – возмущенно сказала Ирина Владимировна. – Не можно, а нужно! – Она приникла к выдающемуся животу генерала, намеренно стараясь, чтобы тот почувствовал прикосновение ее высокой груди, и впилась в его губы чувственным поцелуем. При этом ее пальцы с наманикюренными коготками как бы случайно прошлись по бугристой, мощной генеральской шее, отчего та внезапно приобрела багровый апоплексический цвет.
Наконец губы Ирины Владимировны словно нехотя отлепились от напряженного рта генерала, и он, взглянув в ее затуманившиеся обессиленные глаза, только крякнул и уже весь покрылся краской смущения.
Ирина Владимировна была дочерью его старого товарища, тоже генерала, который теперь, будучи в отставке, работал в одном из хитрых фондов, во множестве расплодившихся за последние годы. Ростислав Тимофеевич знал Ирину Лесникову еще ребенком, привык относиться к ней скорее по-отечески, и теперь он испытывал одновременно неловкость и странное, неприличное, но томительное волнение. Ситуация с поцелуем получалась слишком пикантной и выходила за рамки простого знакомства.
– Ну, однако же... Кхм! – Генерал все еще был растерян, но поглядывал на гостью с явным удовольствием. – Может быть, угостить тебя чаем? С конфетами? Или ты предпочитаешь кофе? Деловая женщина, а?
Ростислав Тимофеевич знал, что Ирина занимается довольно выгодным бизнесом, связанным с недвижимостью в Москве. Однажды он даже помогал ей уладить кое-какие проблемы с рэкетом. Он даже припомнил, что в результате получил от нее конверт, о котором, впрочем, благополучно забыл до сегодняшнего дня.
Он понимал, что пришла Ирина вовсе не потому, что соскучилась, а потому, что ей опять потребовалась помощь, и при других обстоятельствах, может быть, наедине с собой, он непременно позлословил бы по этому поводу. Но теперь он был настолько очарован прелестями молодой женщины, которые сами по себе были оправданием ее присутствия здесь, в этом серьезном кабинете, что, кроме симпатии, ничего больше не испытывал.
99 
