35 
Что самое интересное, она прекрасно осознавала глубокую нестабильность своего нынешнего положения. Не знавшая о Боге практически ничего, она каким-то внутренним чутьем, на грубом, примитивном языке, сама для себя сформулировала несколько правил, практически полностью совпадающих с христианскими.
«Не собирайте сокровищ на земле, где ржа и моль истребляют и где воры подкапывают и крадут, – читала ей вечерами Ольга. – Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». И Ленка всхлипывала и утирала глаза. Они вообще тогда с Ольгой отлично поладили, именно с тех самых пор и появилось у них общее словечко «сугроб», что означало «попал в беду».
Хотя в голове у Ленки так и оставался невообразимый хаос. Столь полюбившиеся ей христианские притчи странным, совершенно непротиворечивым образом сочетались у нее с жуткими непристойными байками из «плечевой жизни», а формально принятое правило «не укради» – с периодическими попытками обокрасть очередного водилу. Причем лично ей эти деньги были как-то даже и не нужны. Она могла работать сутками, есть перловку и заплесневевший хлеб и быть при этом совершенно удовлетворенной, но вот семья так и оставалась постоянным предметом ее забот и долгих, тягостных размышлений.
* * *
– Никак, батюшка, вы в «сугробе»? – снова высунулась из окна Ленка. – Залезайте, я уже оделась… Куда вас?
– В центр.
– Толик, отвези батюшку в центр.
– С каких таких радостей?! – возмутился Толик. – Ты, вообще, чего здесь командуешь?!
– Блин, Толик, я тебя как человека прошу. Отвези…
– Это здесь рядом, – поддержал девчонку отец Василий, периодически настороженно оглядываясь то в сторону поста ГИБДД, то в сторону своего дома. Опасность могла грозить отовсюду.
– Задрали вы меня! – возмущенно пыхнул потухшей папиросой Толик. – Ладно! Садитесь! Ленка, одеяло собери!
Ленка шустро собрала с сидений густо пропитанное запахом машинного масла, пота и спермы старое потрепанное одеяло и запихнула его назад, на спальное место. Отец Василий подсадил Ольгу, забрался в кабину «КамАЗа» сам и еще раз глянул в сторону поста. Пока там было пусто.
Некоторое время Толик ждал, пока в тормозной системе не наберется необходимое давление, а потом решительно переключил скорость.
– Пристегнулись! – задорно скомандовал он и начал выворачивать на трассу. И уже когда они отъехали метров на тридцать и, чтобы не проезжать мимо поста ГИБДД, свернули на ведущую к центру Усть-Кудеяра параллельную «официальной» дороге разбитую грунтовку, в стороне дома отца Василия показались огни погони.
– От этих, что ли, бежите? – напряженно всмотрелся в боковое зеркало Толик. Он оказался достаточно сообразительным, чтобы понять, что значат кислые, вытянутые физиономии попутчиков.
– От них, – кивнула Ольга.
– И куда вас конкретно доставить?
Отец Василий задумался. Ковалев сейчас наверняка дома, пятый сон видит. Можно, конечно, и к дежурному по УВД обратиться – ради такого случая начальника Усть-Кудеярской милиции и из постели поднимут, но… Может, из-за этого косого взгляда капитана ГИБДД Белова, а может, и еще из-за чего, но только оставлять Ольгу в милиции он не хотел. Он знал, что продажность на этом уровне встречается нечасто, и Ольга, скорее всего, будет в милиции под надежной защитой, но не хотел рисковать ничем и никем.
– Знаешь, Толик, – повернулся он к водителю. – Давай-ка на площадь, а там поглядим!
– Что, прямо на центральную площадь?! – гоготнул Толик. – Ты, святой отец, точно хочешь у моих детей последний кусок хлеба отнять! Куда я на этой дуре подъеду?! Ты соображай, что говоришь!
– Извини. Тогда к гаражам исполкома, – поправился священник. – Туда точно подъехать можно, я знаю, там сейчас новостройка и проезд разрешен.
– Говори куда, – пожал плечами Толик.
– Здесь направо, – тут же сообразила Ленка.
Они остановились на пустыре за новостройкой, и отец Василий, сердечно поблагодарив шофера и Ленку, принял Ольгу на руки и поставил на землю.
– Ну что, Олюшка, пошли.
Ольга кивнула и пошла вслед за мужем к центральной площади Усть-Кудеяра.
Они подобрались к гостинице «Волга» сзади, с усыпанного пустыми картонными коробками двора. Здесь было темно, грязно и пустынно, и лишь две или три нетрезвые фигуры маячили у проезда, выясняя что-то свое, такое же пьяное и пустое, как и вся их жизнь.
– Вот что, Олюшка, – начал отец Василий. – К друзьям тебе сейчас точно нельзя, в милицию тоже пока нежелательно, но здесь, на третьем этаже, кажется, в триста восьмом, живет Вера с подругами. Попросись к ней. Ненадолго, хотя бы на сутки, пока я все не выясню до конца. Если не согласится, спускайся, что-нибудь придумаем. – Я постараюсь, чтобы согласилась, – кивнула Ольга.
35 
