Полунин передал ее матери, в чьих руках она начала потихонечку успокаиваться.
– Он высадил ее здесь, за поворотом, – прокомментировал Владимир. – Видимо, до последней минуты боялся, что я открою по нему стрельбу.
Николай бросил на Полунина пристальный взгляд:
– Не жалеешь, что упустил его? Ищи теперь ветра в поле…
Полунин, убрав пистолет в карман, достал оттуда пачку сигарет и, прикурив, с тоской посмотрел в ту сторону дороги, куда только что умчалась машина киллера.
– Он уходит от меня во второй раз, – произнес Полунин, выпуская изо рта плотную струю дыма. – И удача к нему благосклонна. Но ничего, рано или поздно она от него отвернется.
Всей группой они вернулись в дом Лобникова. Валерий и Ольга отправились укладывать спать свою дочь.
Батурин же, едва зайдя на кухню, окликнул Полунина:
– Смотри, Иваныч. Эта гнида еще жива. Хотя, похоже, ему уже недолго осталось, – произнес Николай, кивнув на лежащего на полу в луже крови Гриню.
Полунин, наклонившись над киллером, спросил его:
– Ты помнишь меня?
Тот, разлепив запекшиеся губы, произнес:
– Да. Это ты ранил Музыканта, тогда у джипа, который мы раcстреляли.
– Кто вам заказал завалить Самбиста?
Гриня слабо покачал головой.
– С заказчиками договаривался Музыкант.
– Где я могу его найти?
Гриня едва заметно усмехнулся и ответил:
– Нигде. Он уехал.
– Куда? – спросил Полунин.
– Жить нормальной жизнью, – ответил Гриня.
Губы его растянулись в улыбке. Которая вскоре так и застыла на его лице. Взгляд глаз сделался неподвижным.
– Сдох, собака! Так ничего и не рассказал, – прокомментировал Николай. – Надо бы его, Иваныч, куда-нибудь в лес отвезти. Я сменю резину на «Ауди» и подгоню машину во двор.
Через десять минут труп Грини был завернут во взятый из чулана целлофан и помещен в «Ауди». Николай выехал со двора и двинулся в сторону ближайшего леса.
К сидящему в гостиной Полунину вышел из детской Лобников. Он молча вынул из бара бутылку джина и два стакана и, расставив их на низком столике, стоящем рядом с Полуниным, разлил джин по стаканам.
– Давайте выпьем, Владимир Иванович, – предложил Лобников, протягивая тому стакан.
– За что будем пить? – спросил Полунин.
– За то, что все так хорошо закончилось.
– Еще ничего не закончено, – усмехнулся Полунин. – Во всяком случае, для меня.
– Я имел в виду то, что моя семья осталась жива и невредима. Я только сегодня понял, как это для меня важно.
Он осушил стакан, сильно сморщившись при этом, и, дождавшись, когда Полунин выпьет свой джин, продолжил:
– Но сегодня я понял и другое. Я теперь знаю, как тяжело было вам полтора года назад, когда вы потеряли свою жену и были разлучены с сыном. И еще я вам благодарен за то, что вы все же не застрелили этого мерзавца, дав ему уйти, и тем самым спасли мою дочь.
– К чему ты все это говоришь? Я не нуждаюсь в твоей благодарности, – с хмурым видом грубовато ответил Полунин.
Но Лобникова это нисколько не задело.
– Я хочу сказать вам, – произнес он, тяжело вздохнув, – что я принял решение и дам показания против Сатарова на судебном процессе. Если, конечно, таковой состоится. Кроме этого, у меня есть еще папка с секретными документами, которые хранятся в депозитарии одного из городских банков. Я отдам вам эту папку вместе с теми документами, которые вы сегодня забрали.
– Ну что ж, спасибо, – пожав плечами, сказал Полунин. – Если вы вместе с Петровым выступите как свидетели, Сатарову уже не отвертеться. Потому что один свидетель – это очень мало. В свою очередь, могу гарантировать вам вашу безопасность и безопасность вашей семьи.
– Это мое единственное условие, – ответил Лобников.
Через полчаса к дому подъехал Николай. Он вошел в гостиную и, бросив на Полунина вопросительный взгляд, спросил:
– Ну, что будем делать дальше?
– Валерий едет с нами. Он собирается переговорить со следователями из московской бригады.
Николай криво усмехнулся и сказал:
– Ну тогда погнали. Не будем терять времени.
– Ты останешься здесь до приезда охраны, – приказал ему Полунин и, поднявшись, пошел к выходу.
Однако в этот момент в кармане Лобникова зазвонил сотовый телефон. Он поднес трубку к уху и через секунду изумленно протянул ее Полунину:
– Это вас… Сатаров…
Полунин медленно взял трубку.
– Здравствуй, Иваныч, – послышался знакомый голос Сатарова.