5 
Она взяла сумку за одну ручку, и они тронулись к домику.
– Что случилось, почему ты не приехал?
– Вчера вечером попал в аварию. Папаша весь ковер в зале слюной забрызгал. Теперь мне надолго кислород перекроют. Отремонтировать машину встанет дороже, чем купить новую.
– Кто виноват?
– Они, а платить все равно папе.
– Но почему?
– Потому. Извини, не дергай меня, ладно?
Оставшуюся часть пути они преодолели в полном молчании.
Вещи их остались нетронутыми. Дарья не забыла поблагодарить качков. Они не стремились разразиться изречениями, прославляющими их собственную готовность услужить еще и еще, потому как с ней уже был Гриша.
Две мускулистые машины смотрели то на нее, то на ее кавалера.
«Телка обломилась! Че ты пялишься, хилый?» – это они на Гришу так смотрят.
Из Гришиных глаз в ответ сыпались искры, вычерчивая в воздухе крупными красными буквами одно– единственное слово: «Отвали!»
Вошли в домик.
– О, тут холодильник! – воскликнула Дарья. – Но в других домиках этого нет. Телефон! Нормально!
– Слушай, давай искупаемся и поспим, – предложил Григорий, снимая с далеко не могучих плеч туристический рюкзак.
– Я думала, ты про меня забыл.
– Ничего подобного. Я зашел через пять минут после того, как ты ушла. Твоя мать сказала мне, что ты уехала одна.
– Я не знала… Я подумала…
– Оставь, пустое, – он стянул с себя шорты и майку, оставшись в одних плавках.
«Недокормленный дог», – сразу же дала ему оценку Дарья. Впрочем, горы мускулов в мужчинах не главное.
Она не была девочкой. В прямом смысле этого слова. Первый ее партнер обошелся с ней не очень-то ласково, когда ей было еще шестнадцать. Дискотека из школы перекочевала на квартиру к одному обалдую-ровеснику. Он напоил всех, в том числе и ее.
С чего ее вдруг развезло на спиртное? Ну как же – конец всей этой школьной мутате. Впереди взрослая жизнь. Теперь ей можно все – она уже взрослая. У нее законченное среднее образование, в этом году она будет поступать в институт. Десять лет! Десять лет – это же так много. Сколько она помнит себя, кроме школы или событий, прямо или косвенно связанных со школой, вспоминать нечего. Отрывочные эпизоды из детского садика, впечатления летних каникул, а остальное – школа. Здесь и горести, и радости. Она столько пережила, пока училась, а теперь все кончилось. Больше ей в школе не учиться. И что с того, если наравне с остальными она отметит это знаменательное событие. Ведь пьют все: и парни, и девушки. Вначале вроде следишь за собой. Ну там бокал шампанского за окончание, это всем понятно, затем просто за жизнь, за успех. Где-то в середине застолья ты ловишь себя на мысли, что в голове приятно шумит. Теперь тебя уже ничто не останавливает, ничто не смущает.
А когда ты пьяна, тебе не так уж и тоскливо. Все вокруг призрачно, размыто, и совсем неплохо, когда тебя приглашают на медленный танец, а в комнате погашен свет.
Вот руки того, кто так часто смотрел на тебя, сидя где-то сзади, обвивают талию. Его голос шепчет про трудный тяжелый день, про погоду, и вдруг ты ощущаешь, что горячие руки его потихоньку опускаются ниже. Тебе приятно, но ты боишься и тихо требуешь от него, чтобы он прекратил. Когда он покушается на твою независимость во второй раз, как бы невзначай чмокая в щечку, хочется, чтоб мелодия прекратилась и появился повод прервать танец. Но композиция продолжает звучать, а он уже прижимает тебя к себе, и не так давно набухшие грудки трутся о его пока еще неразвитый торс.
Теперь уже ты не знаешь, отчего у тебя кружится голова и что с тобой. В этот момент наступает тишина. Он отпускает тебя на волю, оставляя за собой право пригласить снова.
Так и происходит. Снова шепот, теперь уже о любви, и вопрос о том, считает ли она себя взрослой и независимой. Конечно, она взрослая, она независимая. Ему только и надо этого. Он вновь прижимает тебя. Тут на вас налетает другая пара, и слышатся отрывистые извинения партнеров, затем все продолжается. Очень скоро его руки мнут тебе ягодицы, и как же страшно признаться, что это приятно. Он находит твои губы… И тут зажигается свет, какому-то веселящемуся придурку очень интересно, что творится сейчас на том месте, где еще недавно стоял стол.
Осмелившегося сотворить столь гнусное дело не найти. Потому что никто уже ни на кого не обращает внимания. Раздаются крики, требующие нового погружения во тьму.
Вскоре выясняется, что вся кассета от начала и до конца забита какими-то балладами на английском. Это дает возможность партнеру, который выбрал тебя из множества других, общупать тебя. Правда, ощущение крепких плеч и спины доставляет тебе несказанное удовольствие только лишь потому, что ты делаешь это – обнимаешься с парнем.
5 
