Когда лейтенант Мудрецкий, как и было оговорено, подошел через пятнадцать минут к отдельно стоящему небольшому столику для офицеров, за которым и проходила беседа, то он обнаружил сидящую и беззвучно плачущую Глашу и продолжающего накачивать ее подполковника.
– Поэтому ты будешь делать все так, как я тебе скажу. Иначе отправишься в тюрьму за шпионаж, и потом на протяжении пятнадцати лет твоя старая мамочка будет носить тебе передачки и обтирать кровавыми соплями косяки далекой северной тюрьмы только для того, чтобы передать тебе полкилограммчика сахару.
Девчонка шептала едва слышно:
– Я все сделаю, что вы прикажете, только не надо в тюрьму. И другим девочкам ничего не делайте.
– А, лейтенант! – приветливо встретил Стойлохряков взводника и так, чтобы не видела девчонка, подмигнул ему. – Можешь забирать, проведешь с ней инструктаж – и в путь. Все ясно?
– Так точно.
* * *
Известие о пропаже четырех русских девушек Жанна д’Арк восприняла встревоженно. Привыкшая с малолетства к порядку, она не представляла себе, как можно нарушить дисциплину и уйти куда-то, тем более что для девушек эта местность не знакома, и таким образом подводить всех организаторов мероприятия. А вдруг что случилось, и теперь родители девиц ее живой съедят.
Уроженка Бельгии перестала разглядывать свое собственное, начавшее покрываться сеткой морщин лицо, вспомнила слова своего шефа, наставлявшего ее перед поездкой, и поспешила найти предводителя русской части протестующих, аспиранта факультета микробиологии Московского государственного университета, Евгения. Человек в драных джинсах и длиннющей не по размеру майке навыпуск заявился в отдельную палатку матроны и, прекрасно зная французский, стал выяснять причину срочного вызова.
Выяснилось, что пришедшие с фискальным докладом Миша, Гриша и Паша были правы – девочек нигде не могли найти. К тому же, по сообщениям наблюдателей, на том самом поле, где должны были проводиться учения, не наблюдалось не то что взвода, даже ни одного военного, и уж тем более никто не дымил и не загрязнял окружающую среду. А жаль, журналисты из Франции, Голландии и Швейцарии томятся, им необходимо заснять то, как учения в России превращаются в издевательство над природой, как ядовитые дымы обволакивают близлежащую деревню. Вот где будут дивиденды, где будет общественный резонанс, и на этом деле можно поднять громкий визг, надолго способный испортить отношение европейцев к рвущейся в их объятия России.
Неожиданно, а впрочем, по-другому и не может быть, раздались автоматные очереди совсем близко от лагеря. Жанна д’Арк мгновенно выскочила из палатки и, радостная, затараторила по-французски, что, мол, начались учения, надо собирать людей и с плакатами выдвигаться на поляну для того, чтобы прекратить военное безобразие.
Горстка примкнувших к походу пацифистов дружно завизжала на английском, немецком и русском и стала живо перехватывать длиннющие волосы резиночками, дабы не мешали при скором переходе, и побежала было к заготовленным транспарантам, но в этот самый момент на горушку вбежала Глаша в ободранной рубашке и, кажется, с небольшим пятном крови на боку. Она стала стремительно спускаться вниз к лагерю. За ней следом несся оборванный солдат росточком ненамного выше самой девушки. Так они на пару вбежали в переполошившийся лагерь и, скрывшись за спинами вставших сплошной стеной юношей и девушек, устремились к палатке начальницы.
Жанна д’Арк встретила их безумными глазами, не зная, что теперь делать. Глаша картинно рухнула ей под ноги прямо на траву, затем подняла к матроне заплаканные глаза и с помощью Евгения начала общаться с предводительницей.
– Они меня избивали! – выла она.
Валетов стоял в стороне и пыхтел: Простаков – придурок, он вместо того, чтобы пустить очередь в небо, скотина, взял и прямо над головами прошил! Он чуть не обосрался там от страха. Девчонка неизвестно как это все вынесла. Она, может, и подумала, что так надо, а вот Валетов был иного мнения, он на самом деле сиганул недуром. И Глашка-то быстро бегает – не догонишь даже с перепугу. Может, не меньше его обделалась-то?
Валетов контролировал прохождение концерта. Жанна подняла за плечи девушку, поставила ее на ноги и собственноручно вытерла белым платком льющиеся из глаз слезы.
– Там солдаты. Там и французы, и англичане, и немцы!
– А где твои подруги?
Ну что могла Глаша ответить?