Особенно,... 
40 
– Придется демонстрировать гениталии, – по-научному сообщил волосатый Евгений, нагибаясь к переставшей совокупляться парочке.
– Да пошел ты! – ответил ему, улыбаясь, Валетов. Рядовой Российской армии встал и картинно застегнул штаны. Потом помог подняться своей партнерше и огляделся: – Ну мы, пожалуй, пойдем.
Толпа недовольно загудела, из нее вышли два крепеньких делегата в спортивных трико с развитыми дельтовидными мышцами и придвинулись к Валетову и Глаше...
* * *
Простаков, довольный выдавшейся разминкой, вернулся обратно в опустевший лагерь. Основные силы все-таки начали учения в двадцати километрах отсюда, и теперь уже никто не мог помешать им. Зайдя в палатку, он не обнаружил там Валетова.
– А где Фрол? – спросил он у суетящихся на кухне Маши, Даши и Саши.
Ни одна из девчонок не могла ему сказать ничего определенного, они в свою очередь волновались о бесследно исчезнувшей подруге.
Витек, отогнав в парк дегазационную машину, из которой мыли отравленных, вернулся обратно на «шишиге». Узнав от Лехи, что Фрола до сих пор нет, он помрачнел.
– Ему же говорили, чтоб он уходил оттуда, идиот!
– А может, он Глашку трахает?! – тут же выдвинул умное предположение Леха. – Когда ему еще возможность представится?
– Бабу трахнуть – пять минут, – ответил Резинкин.
– Ну а как же ухаживания?
– Ухаживание – еще пять минут, – согласился Витек. – Дальше что?
– Ну, после этого пять минут полежать.
– Он уже полтора часа как должен был быть здесь! – не выдержал Резина. – Слушай, а может, он в бега ударился?
– Где наша девушка? – подошла делегатом от подружек Маша.
Леха поглядел на нее тоскливо:
– Нет больше вашей Глаши. Погибла.
И несмотря на то что Простаков затем улыбнулся, а получилось это у него весьма протокольно, Миронова отошла к подружкам, после чего они вернулись все вместе и, не проявляя никаких теплых чувств, потребовали свою девчушечку обратно, иначе пожалуются Стойло-хрякову.
Ну не говорить же им, что комбат в курсе всего происходящего? Даже более того – это его идея. Но вернуть и Валетова, и Глашу в целости и сохранности они просто обязаны. Операция не подразумевала, что со стороны солдат и уж тем более мирных граждан будут какие-либо потери.
* * *
Наступил день. Довольные немцы зажирали кашу быстрее остальных, так как оказались самыми способными во время газовой атаки. Остальные жевали с меньшей охотой. Но самые горячие страсти кипели рядом с палаткой русских, где шли дебаты между Мудрецким, Простаковым и Резинкиным по поводу исчезнувшей парочки.
Доклад у комбата должен состояться через полчаса. И что они скажут? Что ни Фрола, ни Глашки нету? Это же кобздец! Это жопа! ЧП, сливай воду, туши свет, руби концы, начинай молиться, даже и не думай, иди за вазелином, готовься к промыванию, имей моральное внедрение, а по большому счету – интенсивный половой акт не в твою пользу.
Мудрецкий оценил приближающуюся неприятность как весьма опасную для собственного здоровья и решил «отсрачить» процедуру «промывания». Тем более если с Валетовым на самом деле что случилось, то лучше позже, чем раньше.
– Мужики, – лейтенант постучал по стеклышку часов, – времени у нас до вечерней поверки, точнее у вас. Вот вы двое что хотите, то и делайте. Валетов с Глашкой в двадцать два ноль-ноль должны быть в лагере. Если их не будет, нам всем грозят большие неприятности. Пропажа солдата во время учений – дрянное дело. Приедут из военной прокуратуры, и такое начнется... И чем сильнее будет доставаться комбату, тем веселее придется нам вертеться, уворачиваясь от всевозможных надругательств над нашими душами и телами.
* * *
Самым большим счастьем Валетова в последние полтора часа его пребывания в плену было отсутствие по отношению к его телу физических воздействий, за исключением заворачивания рук за спину и редких плевков. Но такая мелочь не должна слишком сильно травмировать в те минуты, когда вас привязывают к врытому в центре палаточного лагеря столбу спиной к спине с вашей ненаглядной. Причем из одежды на вас ничего, а вокруг ходят любопытствующие девушки, с одной стороны, и юноши – с другой, каждый оглядывает противоположный пол и оценивает про себя, могло бы им быть хорошо вместе или нет.
Чувствуя по поведению Глашки и зная по разговорам от девчонок, Валетов представлял, что находится в весьма раскрепощенном обществе и столь позорное в других обстоятельствах стояние голышом на солнце в центре лагеря вызывало бы в нем стыд, но здесь, несмотря на то что жители «маленькой деревеньки» были при одежде, у него почему-то собственная нагота большого конфуза не вызывала. Фрол даже голову держал высоко поднятой, будто революционер, готовый принять казнь за свои убеждения.
40 
