Особенно,... 
97 
— А тебе она «нет» не говорила? — поддела Идальго Ида.
Он хитро покосился большим глазом на подругу.
— Мне ни одна кобыла не говорит «нет», даже с первого раза!
— Ты у нас конь-огонь, — вздохнула Ида и погладила маленького дружка между ушами.
— Может быть, — сказал пони.
Весь этот разговор, как мнилось Иде, происходил у нее в воображении. Потому что со стороны никаких бесед между друзьями не было заметно: девушка с подавленным видом молчала, гладкий, хорошо кормленный пони преданно стоял рядом с ней и то и дело водил огромными глазами в пушистых ресницах, — а больше ничего.
Иногда Ида не выдерживала и бросала взгляд в ту сторону, где сидел Николай. Он всегда замечал это и приветственно взмахивал вялой кистью руки. Ида сердито отворачивалась. Ей становилось все хуже и хуже.
«Ты слишком доверчива, — бывало говорила ей мама. — Разве можно верить людям вот так, с первого взгляда? Пойми, доченька, люди сильно отличаются от лошадей…»
Да уж. Лошадь не станет вести себя так подло.
За этот день Николай подходил еще дважды. Один раз он сказал:
— Понимаешь, ты мне нравишься, а я привык получать то, что хочу. И получу. У меня всегда выходит, так что лучше не рыпайся.
На это Ида промолчала.
Второй раз Николай пригрозил:
— От меня ты не отделаешься. Имей в виду. И не вздумай завести себе другого парня. Сама же будешь виновата в его смерти. Поняла?
— Дурак! — выпалила Ида.
Но он только посмеялся над ней, и это испугало ее еще больше.
— Не бойся, — сказал пони, когда Николай, все еще хохоча, пошел прочь. — Ну что ты, в самом деле! А еще хотела быть похожим на Вигго Мортенсена!
— Откуда ты знаешь?
— Я читаю твои мысли…
Тут Ида повернулась и уставилась на пеструю лошадку.
— Ты серьезно?
Он переступил копытами и взбрыкнул. Ида уже знала, что у Идальго это означает приступ неумеренного веселья.
— Интересно, а с кем ты все это время болтала, Ида?
— Ну… сама с собой.
— А вот и нет! — Пони ликовал, видя свою подругу по-настоящему растерянной. — Вот и глупости! Ты разговаривала со мной!
— Ага. У меня приступ помешательства. Мама всегда говорила, что когда-нибудь любовь к лошадям доведет меня до сумасшедшего дома. Редкий диагноз — острая иппофилия.
— Иппофилия… Какое прекрасное слово… — протянул пони. — Она умерла от любви к лошадям…
— Лучше бы мне умереть, — сказала Ида. — Этот гад поймал меня. Думает, разок покатал на лошадке — и может присвоить.
— Исключено, — отрезал пони. — Скажи, ты веришь, что мы с тобой разговариваем?
— Знаешь, Идальго, мне уже все равно… — призналась Ида.
— Слыхала про Конька-Горбунка? — осведомился пони. — Ну давай, говори: знаешь такую историю?
— Что-то в детстве… — протянула Ида. — Вероятно, отложилось в подсознании. С той поры я и верю, что лошади меня спасут. Но пока что они меня только губили. Еще во «Властелине колец». Там тоже появляются лошади из белой пены… Очень красиво.
— Не знаю никаких колец, — сказал пони нетерпеливо. — Я спрашиваю совершенно конкретную вещь. Конек-Горбунок.
— Да. Знаю, — сказала Ида. — Что дальше?
— Да так, ничего… Давай работать. Я хочу покатать вон ту малышку в желтом платье, с подсолнухами.
— Ей три года. Она испугается.
— Не испугается. Давай зазывай. Хочу!
Ида дождалась мгновения, когда малышка повернулась в ее сторону, и приветливо махнула ей рукой.
— Хочешь погладить лошадку? Это пони. Не бойся. Он любит деток.
Девочка приблизилась и протянула пухлую ручку. Пони помотал гривой, потянулся мордой к детской ладошке, дохнул на нее. Девочка засмеялась.
— Давай я тебя подсажу, покатаешься, — предложила Ида.
Подбежала, суетясь, мама девочки:
— Сколько это будет стоить? Это, наверное, дорого!
— Я возьму недорого, — обещала Ида. — Десятки хватит. Ваша доченька понравилась моему пони…
— Да? — недоверчиво произнесла женщина и осмотрела пони придирчивым взглядом. Пони скосил глаза и шумно фыркнул.
— Это он шутит, — поспешно проговорила Ида. — У него хороший характер.
Пони тряхнул гривой.
— Хороший, — повторила Ида с нажимом.
И Идальго прокатил понравившуюся ему малышку по парку под ревнивым надзором мамы, а потом еще нескольких детей и одного долговязого подростка, который выложил целую сотню за счастье протрястись в крохотном седле под насмешливые выкрики и свистки своих собратьев.
97 
