92 
Я сел на корточки и тоже сунул руки под нашу находку. Мы потащили вместе.
Никогда не забуду, какое лицо сделалось у Прингла. Оно мгновенно залилось багровой краской, отчего светлые выпученные глаза приобрели вид потертых пуговиц с бабушкиного халата. Рот у него раскрылся прямоугольно. Из этого рта натужно вышло: «О-о-оу!» После чего Прингл сел прямо на землю и надолго замолчал, уставившись на предмет, извлеченный им из недр бывшего Советского Союза.
Предмет этот представлял собой отлично сохранившийся скафандр. Не водолазный, а космический, на что указывала конструкция. Похожие можно наблюдать в фильмах вроде «Ангар-18» и «Аполлон-13». Он был металлический, этот скафандр, блестящий, без малейших признаков ржавчины. Земля и глина отходили от него при первой же возможности, словно не желали иметь с этим металлом ничего общего.
У скафандра имелись очень длинные «руки» — раза в полтора длиннее, чем требуется человеку, гигантская голова, непропорционально короткие ноги. И пара отростков по бокам.
— Такое впечатление, что у астронавта были две пары рук, — высказался наконец Прингл.
Он утратил багровость, вернувшись к своей изначальной бледности. Только сигара в углу его рта прыгала и никак не хотела зажигаться.
Мы сидели с англичанином на берегу Темзы, в Александровском парке, а скафандр инопланетянина лежал перед нами и бросал ленивые блики повсюду, куда достигало солнышко. Ужасно хотелось холодного пива.
— Я не верю в инопланетный разум, — сказал я.
Прингл молча указал на нашу находку.
— Давай эту штуку закопаем, — предложил я. — Ну ее. Я все равно не верю в инопланетный разум.
— Ты не хочешь дать информацию властям? — осведомился англичанин холодно.
— Я сказал, чего я хочу. Я хочу зарыть его обратно в землю и сходить за пивом. Можем разделить обязанности: ты копаешь, я иду за пивом. Идет?
Еще одно странное для иноземца слово: «идет». Но англичанин кивнул.
— Все идет и изменяется, — сказал он зачем-то и взялся за саперную лопатку.
Я так понял, что он согласен.
Когда я вернулся с четырьмя банками, он уже трудился вовсю. Скафандр непонятного происхождения был обратно похоронен и даже утоптан, но неутомимый Прингл выкопал поблизости новую яму. Удивительно, как он ухитряется не извозиться в земле с головы до ног! Есть такие люди. У меня так не получается. Если я хоть пальцем шевельну, то вся производственная грязь прилипнет ко мне моментально, так что по пятнам на моей одежде можно читать как по буквам в книге: тут я ел яичницу, здесь вытирал пыль, а вон то пятно — зачем-то помогал приятелю толкать машину. Все, как говорится, налицо.
В ослепительно-белой рубашке Прингл махал лопаткой, как заправский пехотинец — жертва позиционной войны. Выправка чувствовалась даже в этом. Завидев меня, он приветливо кивнул и обтер локтем лоб.
— Отдыхайте, солдат, — сказал я ему. — Будем пить.
Мы открыли по банке. Обожаю звук, с которым это происходит. Веселое и чуть ехидное шипение.
— Там что-то есть, — сказал Прингл, показывая на свою новую яму.
— Второй скафандр, — сказал я. — Для женщины.
— Нет, оно деревянное. Обитое железом. Железо ржавое.
Прингл показал крохотное красноватое пятнышко на пальце.
— Ты смотри, не поранься, Прингл, — сказал я. — Если ты поранишься, может быть заражение крови. Не знаю, как в Англии, а в России от заражения крови одно средство — шестьдесят уколов в живот. Застрянешь в Питере. Будешь как на работу ходить делать эти уколы.
Прингл покачал головой.
— Я не поранюсь.
Он поблагодарил за пиво и, не допив, вернулся к работе. Он испытывал огромное нетерпение. Азартный человек. Я покряхтел и полез ему помогать.
Спустя полчаса, наверное, мы извлекли на свет божий небольшой ящик. Он очень неудобно лежал: углом вверх. Прингл вытащил из кармана пиджака гигантский клетчатый носовой платок и обтер руки. Затем приступил к ящику. На его лице показалась смущенная улыбка.
— Я волнуюсь, — объяснил он.
— Я тоже, — утешил его я. — Еще бы! Мы же сейчас увидим миллионы. И разделим их. Верно?
Прингл не ответил. Он осторожно сбил замок с ящичка и приоткрыл крышку. Несколько мгновений он созерцал то, что там обнаружилось. Затем опустил ее.
Как я ни тянулся, ничего увидеть не мог.
— Что там, Прингл? — спросил я наконец.
92 
