Глава 17

Долгий звук колокола, созывающе–го людей на молитву, отдавался эхом в углах похожего на пещеру зала. Два здоровенных солдата схватили Се–бастьяна под руки и потащили прочь. Ос–тальные окружили их плотным кольцом, бряцая оружием – не столько с целью запу–гать пленника, сколько показывая, что не до–пустят никаких попыток освободить его. Дженнсен беспомощно наблюдала за проис–ходящим. Ей сразу стало ясно, что стражни–ки готовы к любой неожиданности и не пе–ред чем не остановятся. Похоже, они приня–ли Себастьяна за члена некоей тайной груп–пировки, намеревавшейся захватить дворец.

Дженнсен замечала, что у некоторых мужчин-посетителей тоже было с собой оружие. В основном, мечи… Может, дело в том, что у Себастьяна его слишком много и оно слишком разнообразно, да к тому же еще и спрятано под плащом?.. Но ведь зи–мой не ходят без плаща! И он ничего не сде–лал, никому не причинил зла!

Дженнсен едва не бросилась к солдатам с просьбой отпустить арестованного, одна–ко побоялась, что в такой ситуации ее тоже заберут.

Те, кто поначалу удрал от греха подаль–ше, теперь вернулись. Беспорядочное движение толпы постепенно становилось направленным: люди ша–гали в сторону площади. Торговцы закрывали лавки и присоеди–нялись к остальным. Никто теперь не обращал внимания ни на Себастьяна, ни на солдат. Колокольный звон все еще висел в воздухе, смех и разговоры затихали, переходили в полный ува–жения шепот.

Дженнсен охватила паника. Солдаты уводили Себастьяна все дальше. Его седые волосы выделялись на фоне темных дос–пехов. Девушка не знала, что предпринять. В случившемся была жуткая ошибка. Они ведь с Себастьяном пришли сюда лишь для того, чтобы найти золотых дел мастера. Ей хотелось завизжать во весь голос…

Дженнсен.

Дженнсен, невзирая на прущий на нее людской поток, пыта–лась не потерять Себастьяна из виду. Что-либо предпринимать она по-прежнему боялась.

А потом в ее душе родился стыд. Ведь Себастьян так много сделал для нее. Он рисковал своей жизнью, чтобы ее спасти… Но что она могла предпринять?

Сдавайся.

То, что солдаты делали с Себастьяном, с нею, с невинными людьми, было несправедливо. Пробиваясь сквозь страх, внутри Дженнсен поднималась ярость.

Tu vash misht.

Он же ей очень нужен…

Tu vask misht.

Себастьян попал в беду…

Grushdeva du kalt misht.

Cлова разжигали огонь ярости все ярче.

Люди наталкивались на Дженнсен – она начала протиски–ваться сквозь толпу, пытаясь следовать за уводящими Себастья–на солдатами. Стон вырвался у нее сквозь сжатые зубы, но это был стон ярости. Все было несправедливо. Она хотела, чтобы они остановились.

«Просто остановитесь, – просила она мысленно. – Остано–витесь…»

Собственная беспомощность так же приводила ее в ярость. Ей до смерти надоела беспомощность. Если они не остановятся, если будут идти дальше, это приведет ее в полное бешенство.

Сдавайся.

Рука Дженнсен скользнула под плащ. От прикосновения к холодной стали она почувствовала радость. Пальцы сжались, об–хватив рукоять ножа. Рельефный узор эмблемы впивался в кожу.

Оказавшийся поблизости стражник осторожно подтолкнул Дженнсен, разворачивая в другую сторону, туда, куда устремля–лись остальные.

– Площадь для молебна находится в той стороне, госпожа. Фраза была облечена в любезную форму, но сутью был при–каз идти вместе со всеми.

Дженнсен в ярости посмотрела ему в глаза. Она видела сей–час глаза того мертвого солдата. Она видела других солдат – у себя в доме, мертвых на полу, тех, что подходили к ней, тех, что грубо хватали ее… Она видела резкие жесты на фоне алой блес–тящей крови…

Они со стражником, не отрываясь, смотрели друг на друга, и Дженнсен вновь нащупала нож, проверила, как он выходит из ножен…

Чья-то рука подхватила ее под локоть и потянула за собой:

– Сюда, моя дорогая. Я покажу тебе куда идти.

Дженнсен моргнула. Эта была та женщина, что совсем не–давно объясняла ей, как пройти к дому Алтеи. Женщина, кото–рая находилась во дворце ублюдка и убийцы и вышивала мир–ные пейзажи с горами и ручейками…

  68