Особенно,... 
67 
– Не думайте, что это меня тронет! Вы предали меня, подло обманули! Вы предпочли слушать вздорные россказни, хотя лучше других знали, что я должна была бежать из Англии, где мне угрожала смерть, что я нуждалась в опоре и помощи, а вы бросили меня, как трус, каким, впрочем, и оказались, вдобавок убив человека.
– И ты еще упрекаешь меня, что я прикончил того подонка? Он был береговой пират! Меня следовало бы орденом пожаловать за это! Что касается тебя, то твои чудесные истории потеряли для меня всякую прелесть. Я знаю, кто ты и зачем прибыла во Францию!
– А я знаю, что вы поверили сказке, во сто крат более невероятной. Я знаю: Гвен вам сказала, якобы я собираюсь до такой степени очаровать вашего знаменитого Сюркуфа, чтобы он изменил своим убеждениям… Именно это, не так ли? Как это правдоподобно! Я даже не знаю, кто этот человек.
Внезапно Жан от двери подошел к Марианне. В его глазах вспыхнул гнев.
– Ты его не знаешь? Ты смеешь говорить, что не знаешь его, тогда как следовала за ним в Париж, вплоть до этой гостиницы? Неужели ты не понимаешь, что все выдает тебя? Тебе не нужно было убегать от Морвана, шлюха. Он сам отпустил тебя на все четыре стороны, он даже заплатил тебе, прибарахлил и натравил на большую дичь! Ты успела побывать в Сэн-Мало, узнать, что он в Париже, и, как хорошая ищейка, прошла по следу сюда!
Эта диатриба буквально ошеломила Марианну. Неужели он настолько пьян, что несет подобный вздор? Или сходит с ума? В ней поднимался страх перед этим готовым взорваться человеком, странным речам которого она не могла найти разумного объяснения. Она решила перекричать его:
– Я ничего не поняла в вашей басне! Я не была в Сэн-Мало, и ваш Сюркуф никогда не интересовал меня. Я же сказала, что никогда не видела его, и если он в Париже…
Оглушительная пощечина прервала ее слова. Она хотела побежать к двери и позвать на помощь, но Жан прыгнул на нее, завел ей руки за спину и сжал их там одной рукой, в то время как другой нанес еще одну пощечину с такой силой, что Марианне показалось, будто ее голова взорвалась. Затем он нагнулся к ней, обдавая винным перегаром.
– Лгунья! Грязная маленькая лгунья! У тебя хватает бесстыдства утверждать, что ты не знаешь его, что ты никогда не видела его? А только что на лестнице ты его не видела, а? Ты его не узнала, когда вся Франция знает его в лицо почти так же хорошо, как и Императора!
Она отчаянно вырывалась, пытаясь освободиться от удерживающей ее жесткой руки.
– Отпустите меня! – голос ей изменил. – Отпустите меня сейчас же, или я позову на помощь! Вы сошли с ума или пьяны; а может быть, и то и другое вместе! Отпустите, говорю вам, или я закричу!
– Закричишь? Да сколько угодно. Давай!
Чтобы усмирить ее, он выкрутил ей руки и, грубо прижав к себе, погасил крик яростным поцелуем. Марианна едва не задохнулась, но моментально оправилась. Желая избавиться от ненавистного поцелуя, она впилась зубами в насилующий рот… и сейчас же оказалась свободной.
С чувством торжества она смотрела, как ее обидчик прикладывает носовой платок к кровоточащей губе. У него был такой сконфуженный вид, что Марианна едва не расхохоталась ему прямо в лицо. Но сейчас главным для нее было – выставить из комнаты этого отвратительного субъекта. Как смогла она хоть на миг найти в нем какое-то очарование? В этом темном одеянии, которое как-то сужало его широкоплечую фигуру, он был похож на приодевшегося к празднику крестьянина. Он даже казался смешным… Пренебрежительно пожав плечами, она снова направилась к двери, чтобы открыть ее настежь, но он перехватил ее на полпути и, подняв в воздух, как сверток, бросил на кровать, где прижал ее руки у локтей, а сам присел с краю.
– Не так быстро! Ты от меня так легко не избавишься, милочка!
Марианна с удивлением заметила, что он успокоился. Он даже улыбался, не обращая внимания на распухшую губу.
– Я уже говорила, чтобы вы оставили меня в покое, – начала она не спеша, но было похоже, что он не услышал ее.
Склонившись к ней, он разглядывал ее с сосредоточенностью коллекционера, изучающего редкую монету.
– Какой же ты можешь быть красивой! – сказал он нежно. – Гнев тебе так к лицу!.. Если бы ты видела свои глаза! Они сверкают, как изумруды на солнце! Хотя я знаю прекрасно, что тебе грош цена, что ты только мерзкая маленькая эмигрантка, шпионка, я не могу удержаться от любви к тебе.
– Любви ко мне? – повторила изумленная этим неожиданным заявлением Марианна.
67 
