28 
— Я думаю, это идеальное решение, — сказала миссис Фразьер и, встав, направилась к буфету. Из выдвижного ящика она достала два ключа на кольце и вручила их Джемме. — Это ключи от гостевого дома и гаража. Вам лишь остается сообщить мне ваш прежний адрес. Все остальное я беру на себя.
— Я не могу вас так утруждать, — сказала Джемма.
Мистер Фразьер наклонился к ней и заговорщическим шепотом произнес:
— Могу засвидетельствовать, что моей жене нет равных в том, что касается упаковки и отправки. После ее нашествия Англия, можно сказать, опустела.
Джемма не знала, как быть. С одной стороны, она не хотела, чтобы люди, которые ее наняли, брали на себя такой труд и расходы, с другой — ей действительно не хотелось никуда отсюда уезжать. Она посмотрела на ключи. Они были на фирменном кольце «Фразьер моторе». Джемма так крепко сжала кулак, что кольцо отпечаталось на ладони.
— Ладно, — сказала она наконец. — Но если мне придется остаться здесь, я должна купить кое-какие туалетные принадлежности и…
— Колин вас отвезет в город, — быстро сказала миссис Фразьер. — Что бы вам ни понадобилось и куда бы вы ни захотели отправиться, он к вашим услугам.
Мистер Фразьер с подозрением посмотрел на жену, затем повернулся к сыну.
— Отвези ее в Уильямсберг и возьми для нее машину.
— И еще ей понадобятся канцелярские принадлежности, — сказала миссис Фразьер.
— Цветные ручки уж точно, — сказал Колин, насмешливо улыбаясь одними глазами.
— Да, вам пора отправляться, — сказала миссис Фразьер. — У меня сегодня много дел, и вы двое будете мне только мешать.
Колин посмотрел на Джемму.
— Похоже, мы тут нежеланные гости.
Джемма улыбнулась. Она с радостью провела бы с ним еще один день.
Едва Колин и Джемма вышли за дверь, Перегрин Фразьер развернулся к жене.
— Элея, — медленно проговорил он, — что ты замышляешь? Не дождавшись немедленного ответа, он провел ладонью по лицу. — Кажется, последнее время я задаю тебе этот вопрос каждый день.
Элея по-прежнему не торопилась с ответом, лишь молча смотрела на мужа. Ее выразительный взгляд хотел ему что-то сказать, но что именно — Перегрин понять не мог.
— Я уступил, когда ты захотела купить эти старые бумаги, а сейчас оплачиваю жалованье и содержание студентки. Я знаю, что для нас это не слишком обременительно, но ты что-то замыслила насчет нашего старшего сына, и я хочу знать, что именно.
Элея вздохнула.
— Мы женаты больше тридцати лет, и ты должен знать, чего я больше всего на свете хочу.
— Заставить кого-то там в Англии признать в тебе графиню? — спросил он не без раздражения. Он терпеть не мог, когда его жена проделывала с ним такое. Словно хотела ему сказать, что если бы он действительно ее любил, то смог бы прочесть ее мысли.
— Если ты веришь, что это то, чего я больше всего хочу от жизни, то ты совсем меня не знаешь.
Перегрин подавил желание взглянуть на часы, потому что по опыту знал, что если он так сделает, то начнется ссора. Ему всего лишь хотелось отправиться на работу, подписать пару контрактов, затем поиграть в гольф с приятелем, доктором Генри Шоу. Но в то же время он хотел знать, какие истинные цели преследует его жена, поскольку иногда ее интриги создавали проблемы. Хотя за исключением последнего сомнительного проекта по присвоению себе титула графини все предыдущие ее начинания диктовались исключительно благими побуждениями — желанием сделать что-то хорошее для него и детей. Впрочем, воплощенные в жизнь, ее устремления не всегда оборачивались исключительно благом.
В старших классах школы, когда их дочь Ариэль переживала и даже плакала из-за того, что у нее было мало подруг, Элея стала спонсором группы поддержки школьной футбольной команды. Спонсорская поддержка подразумевала приобретение униформы, но только при условии, что Ариэль возьмут в команду. Тогда план ее удачно сработал. В шестнадцать лет Ланни был ужасно застенчив, настолько, что даже на танцы боялся ходить, и тогда Элея отправила его в Париж, в летнюю балетную школу. И он оказался единственным гетеросексуалом в группе из пятнадцати молодых людей. Этот ее план удачей назвать было трудно.
— Элея, — сказал мистер Фразьер, пытаясь быть терпеливым, — я действительно не знаю… — Он вдруг замолчал, вспомнив кое-что из сказанного ею много лет назад. Колину было года четыре, когда Элея вдруг объявила: «Я думаю, он подарит нам умных и красивых внуков». Тогда эта фраза, с учетом возраста Колина, показалась Перегрину настолько странной и неуместной, что он ее запомнил. — Внуки, — прошептал он. Элея ответила ему теплой улыбкой, и Перегрин понял, что не ошибся в своем предположении. И все равно он не слишком хорошо улавливал связь. — Ты хочешь сказать, что тебе все равно, объявят тебя графиней или нет?
28 
