Особенно,... 
83 
— А потом?
— Потом ее охватило такое желание, что и она захотела придать цвет моей кисти.
— То есть?
— Она сделала мне минет.
— Фьюю… хотел бы я…
— Ты имеешь в виду, что хотел бы проделать то же самое со своей подругой?
— У меня просто вырвалось… а потом?
— Потом ничего. Мы поболтали о том, о сем, доклевали японские штучки и я проводил ее домой.
— Да ты что, после минета ты ее не трахнул?
— Нет, она не захотела.
— То есть: минет был, а секса не было — и какой смысл?
— У нее своя философия. Так она мне сказала.
— А больше ничего не сказала?
— Сказала. «Нужно уметь доставлять себе удовольствия». Нет, даже круче. Она сказала: «Нужно уметь довольствоваться малым». И рассмеялась.
* * *
— Но, Эле, извини меня… Тогда уже надо было переспать. Секс за секс…
— Это здесь не причем, трахаться — это совсем не то, это полное единение, абсолютное слияние. Он в тебе, возможное зачатие ребенка… ты понимаешь? А минет — это другое.
— Конечно.
— Слушай, для меня это как сердечное приветствие. Ну, типа рукопожатия.
— Рукопожатия? Родителям своим расскажи…
— Слушай, извини меня, а они что, не делали этого? Почему мы не можем говорить о сексе как о чем-то естественном, как обо всем другом? Потому что мы обыватели! Вот, например, представь, как твоя мама делает…
— Эле!
— А что, твоя мама тоже привередливая?
— Ненавижу тебя.
* * *
— Ну, Стэп, а теперь я должен идти. Когда у нас встреча с Романи, Змеем и прочим зверьем?
— Завтра в одиннадцать. То есть, это самое позднее… Теперь о встречах напоминаю тебе я?
— Конечно. Это как раз и называется «ассистированием». Значит, увидимся завтра в это же время.
И он уходит вразвалочку, уже с сигаретой во рту. Потом оборачивается. Смотрит на меня с улыбкой.
— Эй, сообщи мне, если у тебя появятся новости. Не замыкайся в себе. Жду твоих рассказов. И ничего не придумывай. Уж на минет-то легко можно уболтать.
33
Обычный день, ничем не примечательный. Но не для нее. Раффаэлла Джервази беспокойно кружит по квартире. Что-то не так. Какое-то неприятное ощущение не отпускает ее. Что-то в глубине души не дает ей покоя. Будто она что-то забыла… или никак не может вспомнить. Раффаэлла пытается прогнать тревогу. Что за глупости, может быть, это я из-за своей Баби беспокоюсь? Она так изменилась. В лучшую сторону. Наконец-то она поняла, чего хочет. Сделала свой выбор и отбросила все сомнения. А я? Чего я хочу? И тут она оказалась перед зеркалом в гостиной. Нервно приблизила лицо к зеркалу, смотрит на отражение, руками приглаживая кожу, оттягивая щеки назад, чтобы сгладить следы прошлого, отбросить годы, что набросали вокруг глаз морщинки. Вот в чем дело, я хотела бы избавиться от этих морщинок. Ну, это просто. Немного бутулина и все. Это сейчас модно. Но действительно ли в этом твоя проблема? Раффаэлла смотрит самой себе в глаза и старается быть искренней. Нет, тебе сорок восемь лет, и впервые в жизни у тебя появились сомнения по поводу мужа. Что с ним происходит? Он все чаще задерживается на работе. Я даже проверила наш общий банковский счет. Слишком много снято денег, слишком. И уж совсем странно: он накупил дисков. Он… и диски? Я проверила в машине. Он слушает какой-то «Maggese» Чезаре Кремонини, этого мальчишки, потом там еще компиляция «Montecarlo Nights», такая ночная музыка, странно-чувственная, и самое непонятное — «Buddha Bar VII», дальше некуда! Это он-то, который кроме классической музыки ничего не слушает, для него легкий джаз — уже слишком, а тут — просто революция! А за всякой революцией непременно стоит женщина. Неужели это возможно? Клаудио… и другая женщина? Поверить не могу. Почему же ты не можешь в это поверить? Сколько пар из вашего окружения распалось? И из-за чего? Разногласия из-за работы? Споры о том, куда поехать в летний отпуск: на море или в горы? Препирательства по поводу образования детей? Или полемика о том, как обставить квартиру? Нет. Причина всегда одна: женщина. И почти всегда — более молодая. Размышляя об этом, Раффаэлла строит гипотезы, перебирает имена всех этих возможных подруг, реальных и воображаемых. Ничего. Ничего не получается. В голову ничего не приходит. Ни малейшей зацепки. И тогда она, охваченная дикой ревностью, бросается к шкафу Клаудио и начинает копаться в пиджаках, куртках, пальто, брюках — в поисках хоть малейшего доказательства нюхает воротнички, выворачивает вещи наизнанку в надежде отыскать хоть намек на вину, какой-нибудь волосок, чек, пригласительный билет, любовную записку… план побега! Хоть что-нибудь, что могло бы вывести ее из этого истерического состояния и избавить от гнетущего чувства неуверенности. Клаудио и другая женщина. Потерять все то, что казалось ей абсолютно надежным. И вдруг на нее нисходит озарение, появляется блестящая идея. Раффаэлла сломя голову несется в столовую и ищет там серебряную чашу, куда складывается почта. Вот она. И почта вся здесь, никто ее еще не брал. Она вытаскивает все, что там есть и начинает быстро перебирать. Для Баби, для Даниелы, для меня, снова для Баби… вот — для Клаудио! Но это «Enel»[39], для меня: акции и скидки. Но меня сейчас ничто не интересует. А, вот. Клаудио Джервази. Выписка из счета с кредитной карточки «Diners». Раффаэлла бежит на кухню, берет нож и аккуратно вскрывает конверт. Если найду там какие-нибудь доказательства, снова его заклею, положу на место и сделаю вид, что ничего не знаю. А потом застану его на месте преступления и уничтожу. Уничтожу. Клянусь, я его уничтожу. Она вытаскивает выписку и начинает разбирать ее как величайшую партию в покер. Каждая строчка вызывает у нее содрогание. Раффаэлла тщательно изучает все суммы. Ничего подозрительного. Кредит, плата за дизельное топливо на заправке… вот! Странная запись. Покупка в магазине дисков. Сколько он их там купил? Да, судя по цене, это те три, что лежат у него в машине. Это — костюм от «Franceshini», что на виа Кола ди Риенцо. Он купил его на распродаже, и потом Тереза, портниха, подшивала ему брюки. Да, все как надо. Теперь Раффаэлла немного успокоилась: последние две строчки — плата за стационарный телефон… Боже, за эти два месяца мы потратили четыреста тридцать пять евро. Но она не успевает разозлиться. И не успевает подумать о том, что она скажет дочкам, единственным виновницам такой сумасшедшей цифры. Потому что ее взгляд падает на другую покупку. Сто восемьдесят евро за нечто, что повергло ее в шок.
83 
