Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
93 
— Ни единого дня, ни единого часа ты у меня не получишь. Закон на моей стороне, и я намерен немедля получить то, что мое по праву.
Маркиза упала на колени и, ломая руки, в слезах принялась умолять Перси об отсрочке. Наконец ее мольбы как будто его тронули.
— Встаньте, сударыня, — сказал он. — Даю вам неделю при условии, что в это время вы не будете советоваться с маркизом Доуро.
— И, — прибавила мисс Фоксли, — с условием, что завтра ночью вы снова придете сюда за важными сведениями, касающимися вас самой, поскольку сейчас вы явно не в состоянии их выслушивать.
— Я исполню все, что вы скажете! — воскликнула Марианна, радуясь и такой передышке. — Но о каких сведениях вы говорите, мисс Фоксли?
— Я всего лишь хочу сообщить вам, кто вы, ибо на этот счет вы посейчас пребываете в глубоком заблуждении.
— Нельзя ли мне узнать все прямо сейчас?
— Нет, поздно. Уже светает.
Разговор продолжался еще некоторое время, после чего Марианна ушла. Перед домом, в тусклом свете брезжащего дня, ее ждал встревоженный Нед. Они торопливо вернулись в Уэлсли-Хаус, куда, по счастью, сумели войти незамеченными. Нед, выслушав сердечные благодарности хозяйки, которым порадовался даже больше, чем сопровождавшему их весомому вознаграждению, отправился на боковую. Марианна тоже легла, но горестные мысли гнали сон от ее роскошной постели.
Глава 3
Вечером следующего дня гостиная Элрингтон-Хауса являла собой более мирное зрелище, нежели обыкновенно. Вместо темных заговорщиков, шумных гуляк или пестрой толпы щеголей по обе стороны ровно и ярко горящего камина сидели двое: хозяин и хозяйка дома. На каминной полке, между сотнями сверкающих безделушек, горели несколько восковых свечей; света от них и от огня вполне хватало лорду Элрингтону для чтения трактата о современном состоянии общества, а его супруге — чтобы разбирать затейливую вязь персидской поэмы. Наконец его милость, пробормотав очередное уничижительное замечание в адрес автора книги, отшвырнул ее и сказал:
— Бросьте вы свою ерунду, Зенобия, это же невозможно читать. Мир еще не видывал подобной дребедени.
— Вы ошибаетесь, Элрингтон, — никогда еще язык не воплощал более возвышенных чувств. А что читали вы?
— Перевод с ослиного на человеческий.
— Тогда ваше время прошло с меньшей пользой, чем мое. Я разобрала песнь соловья к его возлюбленной розе.
— И какому же недоумку пришла в голову эта сногсшибательная мысль?
— Фирдоуси, одному из величайших поэтов Персии.
— И вам, Зенобия, правда по душе эта слезливая чушь?
— О да!
— Воистину женщины — самые необъяснимые создания на земле; то вы вроде бы выказываете и рассудительность, и вкус, то совершаете поступки и произносите слова, говорящие о чрезвычайной скудости, если не о полном отсутствии ума.
— Пусть так, Александр, но разве я не могу сказать то же самое о вас? Сколько раз за год вы бываете благоразумны, как сегодня?
— Не будь я нынче в отличном расположении духа, Зенни, ваша последняя фраза встала бы мне поперек горла.
— Вот как? В таком случае, чтобы ее проглотить, вам потребовалось бы не меньше бутылки вина.
— Возможно. Однако объясните мне, что заставляет вас прятать все волосы под ту нелепую шапчонку, какую вы в последнее время носите?
— Прихоти моды и обычая, милорд.
— Неужто мода заставляет дам уродовать свою красоту?
— Бывает и так, но если она вам не нравится, то дело легко поправить.
С этими словами леди Зенобия выдернула из прически гребень, и густые смоляно-черные кудри облаком рассыпались по ее шее и плечам.
— Ну вот, — сказал его милость после недолгого молчания. — Теперь вы похожи на себя. Поразительно, как много меняет присутствие или отсутствие нескольких кудряшек.
От такой готовности угождать на лорда Элрингтона снизошло умиротворение, какого его мятущаяся душа не знала уже много лет, и тут, когда он совсем разнежился, в дверь неожиданно постучали.
— Войдите! — сказал лорд, и стоящий за дверью слуга вздрогнул от непривычно ласкового голоса; обычно потревоженный хозяин взрывался шквалом проклятий и богохульств. Робко отворив дверь, лакей объявил, что некая особа желает поговорить с лордом Элрингтоном.
93 
