114 
– Много обгорелых?
– Меньше, чем с переломами. Вы не можете себе представить, какая масса людей бросалась из окон в страхе перед огнем. Эй, вы, готовьте карету, только не потревожьте больную, – приказал он слугам, – и поедем!
Это было сделано быстро. На месте оставили часть того, что привезли, ибо аудитор утверждал, что в городе достаточно продуктов, чтобы довольно долго прокормить всю армию. Боннэр пытался возражать, но Бейль решительно осадил его, сказав, что аббат Сюрже обещал побеспокоиться о помещении.
Благодаря кюре Сен-Луи, который мог точно указать дома, чьи обитатели бежали до пожара, расположились в небольшом, но довольно комфортабельном доме неподалеку от старинной тюрьмы на Лубянке. Он был собственностью итальянца, учителя танцев, который, привязавшись к семье князя Голицына, последовал за своим хозяином при его отъезде. Поскольку дом выглядел скромно, он до сих пор избежал разграбления.
Однако в нем уже оказался жилец. Войдя внутрь, Бейль споткнулся о тело женщины средних лет в ярко-синем атласном платье и золотистом тюрбане на голове, которая лежала на полу в луже вина и отчаянно храпела. По всей видимости, пьяная, однако аудитор увидел в этом создании и положительное качество: ведь она женщина, а для ухода за Марианной нужна именно женщина. Может быть, эта, когда придет в себя, будет полезна.
Несколько ведер воды из колодца и несколько тумаков подействовали безотказно. К тому же женщина, возможно, была здесь давно и уже проспалась. Она открыла один глаз, большой и круглый, затем – второй и села. Она подарила своему обидчику улыбку, претендующую на соблазнительную.
– Хочешь поиметь со мною, красавчик? – на хорошем французском, но с сильным славянским акцентом спросила она.
Это обращение дало ясно понять молодому человеку, какова профессия женщины. По всей видимости, она проститутка, но у него не было выбора. Объяснились. Женщина заявила, что зовут ее Барба Каска, она полька, и она без смущения призналась, что занимается самым древним в мире ремеслом. Она вошла в этот дом, потому что помещение, которое она делила со своими товарками после прибытия вслед за польскими войсками, сгорело дотла. Но, поскольку ее визит начался с подвала, она еще не знала, понравится ли ей здесь. Погреб, правда, был великолепный!
Когда Анри Бейль спросил, согласна ли она временно отказаться от своей привычной деятельности, чтобы заняться заболевшей дамой, Барба с целомудренным видом поинтересовалась:
– А это ваша жена?
– Да, – солгал молодой человек, подумав, что бессмысленно пускаться в объяснения. – Она снаружи, в карете... и очень больна... сильная лихорадка, бред. Я больше не знаю, что делать. Если вы поможете, я хорошо заплачу.
Вместо ответа Барба перешагнула винную лужу, небрежно отбросив ногой осколки бутылки, подхватила подол намокшего платья и величественно зашагала к двери.
Вид Марианны, красной, дрожащей, с закрытыми глазами, вызвал у нее жалостливый возглас.
– О, Езус-Мария! Бедная голубка! В каком она состоянии!
Последовал целый букет восклицаний, ругательств и обращений ко всем святым польского календаря. Затем Барба, влекомая инстинктом милосердия, ринулась в дом, чтобы посмотреть, куда положить несчастную, крича, что ее надо осторожно взять и внести внутрь, не снимая окутывавшего ее покрывала.
Через полчаса Марианна, переодетая в принадлежавшую учителю танцев рубаху, лежала в кровати, защищенной от сквозняков громадным пологом. Что касается Барбы, избавившейся как от намокшего атласа, так и от пьяного угара, со связанными узлом волосами, она бог знает где откопала что-то вроде передника с рукавами, которым она укрыла влажные юбки.
В последующие часы Бейль должен был бесконечно благодарить Небо, пославшее ему это странное создание, ибо оно оказалось невероятно полезным. За считаные минуты она обследовала дом итальянца и извлекла все предметы первой необходимости. Запылал огонь в темной сводчатой кухне, расположенной под домом, рядом со знаменитым подвалом, где оказались такие ценные продукты, как сахар, мед, чай, мука, сухие фрукты, лук, солонина и так далее. Барба взяла все на учет, постановила, что больную надо первым делом заставить выпить большую чашку чая, очень горячего, затем, когда слуги аудитора появились у входа в кухню, она их просто-напросто выставила за дверь, заявив, что для них нет места в таком маленьком доме и им надо поискать удачи на стороне. Только к Франсуа была проявлена милость, но перед поощряющей улыбкой, подаренной ему новой экономкой, он стушевался и предпочел присоединиться к остальным, искавшим пристанища по соседству. Он был, кстати, единственным из всех, вернувшимся к своим обязанностям, тогда как другие вместе с новым кровом нашли и новое, более прибыльное занятие: грабеж Большого базара.
114 
