127 
Перед Можайском проезжали мимо лагеря русских военнопленных. Оттуда доносились ужасные вопли и отвратительный запах гнилой капусты и разлагающихся отбросов. Потрясенная Марианна крепко зажмурила глаза, чтобы не видеть фигуры бородатых демонов, прижавшихся к кольям ограды и изрыгающих ругательства, которых она не понимала, но заставлявших Барбу непрерывно креститься.
В самом Можайске, где находился главный полевой госпиталь и квартировали вестфальские части 38-го корпуса под командованием герцога д’Абранте, приняли группу раненых и ампутированных. Удалось достать несколько карет и крестьянских телег для большинства, но остальных пришлось разместить, уплотнив ехавших из Москвы. Под низко нависшим серым небом и мысли казались серыми...
Другое испытание пришлось пережить, проезжая поле боя у деревни Бородино. И перед открывшимся глазам путешественников зрелищем даже Бейль, забыв свой циничный скептицизм, застыл потрясенный, не в силах вымолвить ни слова, глядя на убитых в знаменитой битве, на эти трупы, все еще оставшиеся тут непогребенными. Равнина была покрыта ими, и только тонкая пленка льда предохраняла их от разложения. Повсюду виднелись полуобглоданные собаками и хищными птицами скелеты лошадей, торчавшие среди обломков барабанов, кирас, касок и оружия, окруженные черным кольцом отъевшихся ворон. Несмотря на холод, вонь от этой бойни шла ужасная.
Но в то время как изнемогающая Марианна шептала молитву, а Бейль, скривившись от отвращения, засунул нос в пакет с табаком, раненые в обозе словно воскресли от этого зрелища. Забыв о своих болячках, неудобстве и плохом настроении, они с гордостью указывали места, где они сражались, вспоминая грохот орудий, героические моменты и жгучий аромат победы. Одни показывали на хижину, в которой был штаб Кутузова, другие созерцали знаменитый редут, как замок ацтеков, возвышавшийся над трагическим пейзажем.
– Они сумасшедшие, – в недоумении шептала Марианна. – Этого не может быть!..
В ответ прозвучал взрыв смеха.
– Да нет же, мой мальчик, они не сошли с ума! Но разве может такой молокосос, как вы, понять солдат? Тому, что мы находимся здесь, мы обязаны выстраданному на этой равнине! Конечно, среди трупов немало наших, но русских гораздо больше! Это был великий день, великая победа, которая сделала из Нея князя!
Заговоривший мужчина был одним из седоков ехавшей впереди кареты. Крупный здоровяк с великолепными усами, непринужденно носивший генеральский эполет на пустом рукаве наброшенной на плечи солдатской шинели. Орден Почетного легиона капелькой крови горел на его груди, а щеку пересекал исчезавший под высоким воротником еще свежий шрам. Он смотрел на Марианну с таким видом, словно хотел разорвать ее на куски. Бейль счел необходимым прийти на помощь.
– Полноте, дорогой генерал! – сказал он, смеясь. – Не нападайте на моего маленького секретаря! Он итальянец, плохо понимает по-французски, и ему только семнадцать лет!
– В таком возрасте я уже был лейтенантом. Несмотря на девичье лицо и большие глаза, этот парень все же должен быть способен сесть на лошадь и держать саблю! Вспомните, как сказал бедняга Лассаль: «Гусар, который не умер до тридцати лет, – олух и трус!»
– Может быть. Но дать саблю этому мальчику – значит взять на себя большую ответственность. Он выглядит слишком чахлым. Наденьте же ваши очки, Фабрицио, – добавил он по-итальянски. – Вы ведь знаете, что без них ничего не видите!
Разозленная и одновременно задетая, Марианна послушалась под явно неприязненным взглядом этого закоренелого вояки, которого она сразу невзлюбила. Ей пришлось даже сделать серьезное усилие, чтобы не сообщить ему свое мнение о подобных ему адептах Марса. Для них поле боя, даже покрытое трупами, представляло собой если не рай, то по меньшей мере привилегированное место, гигантскую площадку для игр, где они отдавались этому волнующему спорту, называемому войной. Не имеет значения, что они оставят там некоторые части своего тела, в счет идет сама игра с ее неистовством, опьянением и ужасной славой...
Едва обоз возобновил движение и генерал решил наконец отвернуться, Марианна со злостью сорвала натиравшие ей нос очки и обратилась к соседу.
– Кто этот кровожадный дурак? Вы знаете?
– Конечно. Генерал, барон Пьер Мурье, командир 9-й кавалерийской бригады 3-го армейского корпуса, другими словами – корпуса Нея. Раненный также здесь... и я добавлю, что он не дурак. Просто он реагировал, как любой старый вояка, увидев красивого молодого человека в полном расцвете сил, обладающего всеми четырьмя конечностями и комфортабельно сидящего в роскошном калеше.
127 
