98 
— Подойдите, — сказала герцогиня.
Мисс Гастингс сделала шаг, не больше. Ей тяжело было сносить этот диктаторский тон.
— Объясните, чего вы желаете в нынешних обстоятельствах, и я подумаю, что можно для вас сделать.
— Полагаю, — начала мисс Гастингс тихим, быстрым и отнюдь не умоляющим голосом. (Глядела она при этом в пол.) — Полагаю, вашей королевской светлости известна ситуация с капитаном Гастингсом. Моя просьба непосредственно из нее следует.
На этом она умолкла.
— Я не совсем вас понимаю, — ответила герцогиня. — Мне сказали, что вы пришли с прошением.
— Да. Однако, возможно, мне не следовало приходить. Возможно, вашей королевской светлости неприятно, что я вас обеспокоила. Знаю: то, что важно рядовым людям, может быть несущественно для великих.
— Заверяю вас: судьба вашего брата мне небезразлична. Возможно, я уже сделала все, что могла, дабы смягчить его участь.
— В таком случае благодарю вашу светлость. Но коли ваша светлость уже сделала все, что могла, значит, ничего больше ваша светлость сделать не может, и мне не следует долее занимать время вашей светлости.
Герцогиня несколько удивилась. Она озадаченно взглянула на упрямицу, затем вопросительно посмотрела на сэра Уильяма, словно спрашивая: «Как это понимать?»
Сэр Уильям как раз запихивал в рот носовой платок, чтобы подавить неуместный смех. Он наклонился к сестре и прошептал ей на ухо:
— У нее странный характер. Она чем-то обижена. Ваша светлость должны ее извинить.
Однако ее светлость явно не собиралась никого извинять. Во всяком случае, она не выказала намерения продолжать разговор, пока мисс Гастингс не объяснится. Сама мисс Гастингс тем временем начала осознавать, что так брату не поможешь.
«Что я за дура, — думала она. — Стоило полжизни учиться, как играть на пороках и тщеславии знати, чтобы сейчас, когда это умение могло бы принести мне пользу, пожертвовать им в угоду уязвленной гордости! Ну же, надо играть роль, иначе эта красавица прикажет лакею выставить меня за дверь».
Итак, мисс Гастингс подошла чуть ближе к королеве и, подняв лицо, проговорила с выразительным жаром:
— Пожалуйста, выслушайте несколько слов, которые я должна вам сказать.
— Я уже говорила, что выслушаю их, — последовал заносчивый ответ, имевший целью показать, что время великих людей дорого.
— Тогда, — продолжала просительница, — мне нечего сказать в оправдание брата. Его преступления доказаны. Я лишь прошу вашу светлость вспомнить, каким он был до своего падения, как любил Ангрию, как храбро сражался за нее на поле брани. Нет надобности напоминать вашей светлости об уме капитана Гастингса и таланте, вознесшем его над большинством современников. Когда-то его имя гремело по всей стране, и это ли не лучшее доказательство?
— Я знаю, что он был отважен и даровит, — перебила герцогиня. — И тем не менее он очень опасный человек.
— Позволительно ли мне ответить вашей королевской светлости? — спросила мисс Гастингс. Герцогиня обозначила свое разрешение едва заметным кивком.
— В таком случае осмелюсь сказать, что его отвага и дарования — лучшая гарантия против низости и предательства, и если государь великодушно помилует моего брата, то таким славным поступком вернет под свои знамена достойнейшего подданного!
— Достойнейшего подданного! — повторила герцогиня. — Не ведающего предательства! Вам известно, любезная, что человек, за которого вы просите, покушался на жизнь короля? Что капитан Гастингс едва не стал цареубийцей?
— Однако попытка не удалась, — взмолилась просительница. — И Гастингса на нее толкнуло отчаяние.
— Довольно! — перебила герцогиня. — Я вас выслушала и думаю, что ничего нового вы не скажете. Вот вам мой ответ. Участь капитана Гастингса меня опечалит, однако я нахожу ее неизбежной. На вашем лице ужас — я понимаю это естественное чувство, но не вижу смысла поддерживать ваши надежды лживыми обещаниями. Скажу прямо: я уже употребила все влияние, заступаясь за Гастингса. Мне объяснили причины, по которым в моей просьбе будет отказано, — причины настолько веские, что я не могла ничего возразить и потому промолчала. Если я вернусь к этой теме, то с крайней неохотой, поскольку знаю, что решение неотменимо. И все же обещаю попытаться. Не надо меня благодарить. Вы свободны.
98 
