Особенно,... 
66 
Божий человек преобразился в воина, а его монахи, без сомнения, увлеченные перспективой отчаянного и опасного приключения, разнообразившего их повседневную жизнь, протекавшую в трудах и созерцании, присоединились к нему с энтузиазмом. Среди этих бледных бургундцев не было ни одного, который не чувствовал бы в себе бушевавшей души тамплиера… двор был заполнен бритыми головами и черными рясами, заткнутыми так же, как у аббата, открывавшими их мускулистые ноги и большие ступни в сандалиях, которые делали их широкими и плоскими. После заутрени — ибо Жан де Блези не хотел, чтобы в этом возбуждении монахи забыли Бога, — аббат созвал военный совет, на котором сообщил высшим духовным лицам монастыря о дальнейших предпринимаемых мерах. Разумеется, три женщины на совете не присутствовали.
В часовне Катрин опустилась на колени рядом с Эрменгардой, которая горячо молилась, обхватив голову руками, и без успеха попыталась обратить свои мысли к Богу. Ее мучила непреодолимая боязнь того, что должно было случиться. Слабый шум, проникавший через толстые стены церкви, только усиливал ее страх. Она знала, что аббатство может себя защитить, что его стены крепки и Бегю де Перужу будет трудно их проломить. Жан де Блези был решительным человеком, а его монахи — мужественными и храбрыми. Но она не могла не тревожиться за судьбу несчастных жителей деревни. Она чувствовала, какой ужас должны они испытывать, сознавая свою беззащитность перед этой кровожадной бандой грабителей. Они уже видели пример их нечеловеческой Жестокости по отношению к Жерве и Пакеретте и могли предполагать, что ожидает их после рассвета. И все это из-за женщины, которая убежала от своего мужа. Сколько их, кому суждено погибнуть от огня и ножа, умрет, проклиная ее имя?
Внезапно Катрин почувствовала, что она должна увидеть, чем занимаются бандиты. Вдруг они нарушили свое слово и уже атакуют деревню? Никто не знает, насколько можно доверять таким людям. Она взглянула на Эрменгарду. Графиня молилась с таким жаром и самоуглублением, что, казалось, ничего не замечала вокруг себя. Она стояла на коленях, спрятав лицо в ладонях, и ничего не видела. Катрин смогла незаметно отойти. Она шла вдоль нефа, не спуская глаз со своей подруги, которая так и не обернулась. Дверь церкви была наполовину открыта. Катрин проскользнула наружу и заметила, что у ворот замка было темно, хотя во дворе повсюду горели большие костры. Аббат был еще в своих апартаментах и разрабатывал план обороны аббатства. Монахи суетились вокруг костров, добавляя в кипящие котлы масло и смолу. Их фигуры отбрасывали причудливые тени от света пляшущего пламени. Никто не обратил на нее внимания.
Катрин быстро пересекла двор в направлении каменной лестницы, ведущей в башню, и стала подниматься.
На верху стены никого не было, но внизу, на деревенской площади, царило необычное оживление. Бандиты разожгли несколько костров, и сидя вокруг одного, ели и пили. Катрин увидела Гарэна и Бегю де Перужа, которые сидели у самого большого костра, поглощенные разговором. Большая часть бандитов была за работой, и когда Катрин увидела, что они делали, то невольно вскрикнула от ужаса.
Одни собрали большую груду деревянных досок, очевидно, украденную у столяра в Сен — Сине, и гвоздями забивали двери и окна деревенских домов, чтобы их обитатели не могли из них выйти. Другие несли из дальнего конца деревни охапки соломы и растопку и складывали все это у домов, которые их сообщники кончали замуровывать. Кровь застыла в жилах Катрин. Она очень хорошо представляла, что случится на следующее утро, когда аббат откажется ее выдать. Достаточно было только бросить пару факелов в эти кучи соломы и сухих дров, чтобы всю деревню в одно мгновение охватило пламя. Несчастные крестьяне, запертые внутри, будут заживо сожжены вместе со своими детьми, домашним скотом и скромным скарбом.
Катрин внезапно поняла, что она не в силах этого вынести. Если бегство от Гарэна означает, что она должна видеть уничтожение этой мирной деревни и слышать крики принесенных в жертву невинных людей, то она уже никогда не сможет спокойно спать. Конечно, доводы Эрменгарды были убедительными, и, вероятно, она была права, утверждая, что выдача Катрин необязательно спасет деревню, но Катрин чувствовала, что она должна пойти на риск. Если даже она умрет вместе с другими, то это будет все-таки лучше. Во всяком случае, она сможет умереть, не презирая себя. Она приняла решение.
66 
