37 
Август, сорок третий день после бури…
Или сорок четвертый?
Я запутался, потому что уже ночь. И вообще, после того кошмара, что с нами приключился, разумом ослабеть немудрено. Хотя когда начинаешь вспоминать — до того смешно! Особенно когда Рагнар… нет, буду излагать «о порядку.
Виной всему стала, опять же, неуемная прожорливость наших престолонаследников. Оказывается, они вчера — я это событие благополучно проспал — видели за бортом совершенно выдающуюся рыбу. На вид — самый обычный окунь, но размером якобы с дельфина. Естественно, в принцах тут же взыграл охотничий дух, и им приболело непременно ту рыбину изловить. Одна беда, наша сеть для такого гиганта маловата — не поместится. И решили они тогда ее удить, и удили весь день, и все без толку. А сегодня поутру догадались: наживка не та! Заменили салаку самой крупной сардиной из тех, что имелась в запасе у Ильзы. Не представляю, как она согласилась пожертвовать этаким добром?! Наверное, тоже польстилась на огромного окуня. В результате остались мы и без окуня, и без сардины… Но я опять забегаю вперед.
Насадили они сардину на огромный акулий крюк (это Рагнар запасся в Оттоне всевозможными рыболовными снастями), забросили в море и стали ждать богатую добычу. Час ждут, другой ждут…
А я ждать не стал, пошел спать. И проснулся уже под вечер, от радостных воплей — у принцев клевало. Но очень скоро вопли перестали быть радостными. У меня до сих пор стоит перед глазами незабываемая картина: наши рыболовы тянут, тянут своего „окуня“, а он все не кончается и не кончается!
А потом кто-то длинный, громадный вынырнул из воды, так и хочется сказать „по пояс“, навис над драккаром, и прямо над нашими головами разверзлась кошмарная зловонная пасть, оснащенная тремя рядами острых и круглых, как заточенные колья, зубов! А из ее розовых недр вывалился ужасный, шага полтора в длину, синюшный, пупырчатый, раздвоенный язык. С него стекала и капала на палубу вязкая желтая слюна. И в левом его кончике торчал, пробив насквозь живую плоть, наш рыболовный крюк…
За свою долгую и многотрудную жизнь я успел перевидать великое множество всякой гадости и со всей ответственностью могу утверждать — зрелище было непревзойденно тошнотворным!
Это сейчас мне смешно вспоминать, а в тот момент казалось, что всем нам, вместе с драккаром, пришел конец. Водяная тварь извивалась, била хвостом, вздымая огромные волны, нас швыряло из стороны в сторону, невозможно было удержаться на ногах. Я хотел усмирить чудовище с помощью магии — куда там! Не было и десяти секунд, чтобы успеть разложить камни. Тогда я схватил его в астрале, как прежде хватал сехальских драконов, и стал оттаскивать подальше, чтобы он не рухнул на нас всей тушей. Это была непростительная глупость с моей стороны! Потому что рыболовный трос оказался, для страховки, привязанным к носовой фигуре Фернира.
А дальше — полный восторг! Я тяну чудовище, чудовище тянет драккар, нос задирается кверху, мы скатываемся под корму, и нет никакой возможности перерезать демонов трос. Рагнар пытается по румам, как по лестнице, вскарабкаться наверх, подобраться к Ферниру, но мешает носовая палуба. Я, как полный идиот, никак не догадаюсь разжать пальцы, чудовище истерично визжит, все орут, — не соскучишься!
Думаю, мы непременно потонули бы, если бы Меридит в какой-то момент не разобрала, что добыча наша голосит не бессмысленно, а на красивом мертвом языке латен. Кто бы мог подумать, что морские змеи наделены разумом?!
Мой разум к тому времени тоже слегка прорезался, и я сообразил расположить змея таким образом, чтобы драккар вернулся в горизонтальное положение. Но чудовище продолжало завывать, и нелегко было моей сестре по оружию до него докричаться! К счастью, дисы — не тот народ, что привык отступать перед трудностями. Меридит удалось-таки столковаться с горемычным змеем. Я плохо знаю латен, что именно она ему сказала, передать не могу, но тот немного поутих и перестал метаться. Я рискнул выпустить его из рук — он остался более ли менее спокоен.
А дальше от нас требовалось подойти к змеиному языку и вытащить крюк.
Тут дело ненадолго застопорилось. Мы никак не могли решить, кто именно должен произвести сию ответственную процедуру. Аолен кивал на меня как на натуралиста, я — на Аолена как на лекаря. Согласитесь, если существо обладает разумом, ему нужен именно лекарь, а не натуралист.
В итоге крюк вынимал Рагнар как главный рыболов. При этом змей продолжал орать на латен, видимо, его голосовой аппарат был устроен таким образом, что функционировал без участия языка. Слов было сказано много, но я не уловил ни одного знакомого. Позже Меридит объяснила, что змей непристойно ругался.
37 
