Последние отзывы

  51  

Второе тело, одетое куда более презентабельно, хоть и лежало, запрокинувшись, как мёртвое, при детальном обследовании оказалось вполне живым. Огастес Гаффин – а это был именно он – просто пребывал в глубоком обмороке, видно, тонкая душа поэта не выдержала потрясения при виде того ужасного зрелища, что являл собой окровавленный мертвец.

Веттели же на этот раз большого потрясения не почувствовал, скорее досаду: «Ну, вот, ещё одно испорченное утро! Сколько можно?». А дальше пошла рутина: младших разогнал, старших разослал с поручениями, а сам со скучающим видом уселся на подоконник караулить труп: «Скоро, пожалуй, в привычку войдёт». Таким его и застало перепуганное до холодного пота начальство.

Явился доктор Саргасс, как всегда, очень спокойный и собранный, в костюме с иголочки (школьную форму он не признавал) и очках, но не круглых, а в очень красивой и модной оправе. Бегло оценил обстановку и сразу занялся приводить в чувство Гаффина, справедливо рассудив, что Мидоузу уже всё равно не поможешь.

Вдохнув нашатыря, Огастес дёрнулся, мелко задрожали синеватые веки, ладонь судорожно прижалась к груди:

– Ах… Больно…

– Ну, не знаю, может, на сей раз и вправду сердце? – засомневался доктор. Задрал на лежащем форменный свитер, расстегнул рубашку, достал стетоскоп. И кивнул с чувством глубокого профессионального удовлетворения, – Снова нервы! Так я и знал… Ребята, – это явились два работника с носилками, – грузите этого, давайте в мой кабинет… Да поаккуратнее, убитого не заденьте, полиция будет ругать.

Пожилые работники, кряхтя и тихо бранясь, потащили Огастеса Гаффина вон. И тут Саргасс заметил Веттели, который – нет бы сбежать под шумок – так и продолжал сидеть на подоконнике, будто прирос. Ещё и ногой качал зачем-то. Просто слабоумие внезапное нашло – ругал он себя.

Доктор подошёл к нему вплотную, тронул за плечо.

– А вы-то как, Веттели? В порядке?

Тот равнодушно пожал плечами:

– Конечно. Что мне сделается? Я же не поэт.

Саргасс заглянул ему в лицо и не поверил. Взял холодными жёсткими пальцами за пульс и чем-то, похоже, остался недоволен.

– Знаете что, ступайте-ка и вы ко мне в кабинет, ждите там. Я освобожусь и угощу вас чаем и вишнёвым джемом.

– Но я действительно в порядке, сэр. Я лучше пойду.

– Куда?

– На урок. Ботаника у девочек.

Саргасс усмехнулся, снисходительно и всепонимающе:

– Вам что, действительно так хочется сейчас идти на урок?

Идти на урок Веттели не хотелось ни сейчас, ни вообще никогда. Поэтому он больше не спорил, сполз с подоконника и покорно потрусил, куда было велено.

– Да, и пока меня нет, присмотрите за Гаффином, а то как бы это чудо не свалилось с кушетки, или ещё чего не сотворило, – крикнул ему вслед Саргасс.

…Гаффин лежал на упомянутой кушетке, в позе томной и расслабленной, картинно держался за сердце и тихо, страдальчески постанывал. На вошедшего он никак не отреагировал, и Веттели забеспокоился, уж не помирает ли, не пора ли бежать за Саргассом?. Но не прошло и минуты, как Огастесу стало интересно, почему это на его стоны никто не обращает внимания, и он приоткрыл глаза.

– Веттели? Это вы? – в голосе поэта звучала нескрываемая неприязнь.

– Я, – лаконично согласился тот, не видя причин оспаривать сей очевидный факт.

– Зачем вы здесь, Веттели? – пролепетал Огастес умирающе. – Мне плохо, я не хочу вас видеть, вы мне неприятны. Уходите! – он взмахнул рукой с грацией жеманницы, отгоняющей комара.

– Не уйду. Мне велено ждать здесь, мне обещаны чай и вишнёвый джем, – возразил Веттели с напускной суровостью. Слова поэта его ничуть не задели, он не мог воспринимать это странное существо всерьёз, и обижаться на него тоже не мог. – И ещё я должен следить, чтобы вы не свалились с кушетки.

– Я могу свалиться с кушетки? – неожиданно оживился Гаффин. – Доктор считает, у меня возможны судороги?

– Этого он мне не говорил, – ответил Веттели мстительно, но Огастес не поддался разочарованию.

– Конечно! – нашёлся он. – С какой стати доктор Саргасс станет обсуждать с вами моё здоровье? Ах, да не мельтешите вы по комнате, у меня от вас головокружение. Сядьте где-нибудь.

– Я не мельтешу, а рассматриваю анатомические плакаты. Очень познавательно, вы не находите? – Веттели кивком указал на фигуру, изображённую экроше, ^[9]причём каждая группа мышц была выделена своим цветом.

  51