– Шило можно и метнуть, – угрюмо возразил Поттинджер.
– О-о-о! Добрые боги! – простонал профессор. – Девятилетний ребёнок неизвестно где добывает сапожное шило – мы в школе ничего подобного не держим – без всякой на то причины бросает в старшеклассника и с профессиональной меткостью попадает точно в глаз! Вы сами-то поверите в такую историю?
– Моё дело не верить, а проверять. Все ученики останутся в школе.
– А девочки?
– И девочки тоже.
Среди собравшихся начался возмущённый гул, и директор не стал призывать к порядку.
– Возмутительно!
– Бесчеловечно!
– …большой риск…
– …сущий абсурд!
– Жалобу в полицейское управление…
– … надо добиваться своего…
– Подождите, господа!
Это был голос Токслея.
– Послушайте! Всё это, конечно, ужасно. Но боюсь, господин полицейский прав.
– Что? Прав? Вы о чём, Фердинанд? – в возмущённом голосе Инджерсолла явственно слышалось: «Уж о вас-то я был лучшего мнения». Но Токслей выдержал гневный взгляд начальства, ответил очень спокойно.
– Я вот о чём. Разумеется, первокурсник, тем более, девочка, не мог совершить эти убийства. Не мог, если оставался самим собой. А если он был одержим? Мисс Брэннстоун, чисто теоретически, способен ребёнок, будучи одержимым, сотворить что-то подобное?
Ведьма тяжело поднялась с места, ответила мрачно, ни на кого не глядя.
– Одержимый мог и не такое сотворить. Бывали случаи… – она не стала продолжать.
– Но ведь это можно выяснить? Ведь одержимость как-то выявляется? – выкрикнул Гаффин истерически, похоже, он здорово перепугался.
– Можно, – согласилась Агата ещё мрачнее. – Но времени на это уйдёт немало, предупреждаю сразу.
– Вот видите, сэр, – тихо сказал Токслей, глядя профессору в глаза. – Как это ни ужасно, но детей распускать нельзя. Если убийца среди них – одним богам ведомо, чего ещё он может натворить, оказавшись в семье. Мы-то уже, по крайней мере, предупреждены и будем начеку. А как вы станете объяснять родителям? «Следите за своей девочкой, возможно, это именно она заколола двух наших воспитанников»?
– Да, – только и сказал Инджерсолл, – да.
На него стало жалко смотреть, в одну минуту человек будто состарился на десять лет: плечи поникли, взгляд потух, бессильно упали руки.
Спасибо ещё, что Поттинджеру хватило то ли ума, то ли такта, никак не комментировать ситуацию. Он просто поднялся и ушёл, так что обошлось без высказываний типа «Ну что я вам говорил!»
Люди растеряно молчали.
– Я полагаю, собрание на этом можно закрывать? – непонятно к кому обращаясь, спросил директор деревянным голосом.
– Но разве мы не должны обсудить, какие меры следует принять, чтобы максимально обезопасить наших учеников? – мягко, будто обращаясь к больным, напомнил Токслей.
– Верно! – воскликнул Инджерсолл, оживляясь: утопающему протянули соломину, и он в неё вцепился. – Конечно, мы должны что-то предпринять! У кого какие соображения, господа? Мистер Токслей, мистер Веттели, вы люди военные, вы можете что-то предложить?
К такой постановке вопроса Веттели готов не был – у него (да и у всех остальных) уже успело войти в привычку, что на школьных совещаниях он исполняет роль безмолвного статиста. Впрочем, ответ был очевиден, странно, что Токслей не озвучил его первым… хотя, нет, не странно, а наоборот, очень предусмотрительно. Это избавило лейтенанта от незавидной участи превратиться в мишень для язвительных острот.
– Конечно, – тихо и скромно, почти себе под нос, сказал Веттели, недоумевая, что тут можно обсуждать. – Просто до того, как убийца будет пойман, воспитанники должны перемещаться по школе группами не менее трёх человек и ни при каких обстоятельствах не оставаться в одиночестве. Кроме того, свободу передвижения желательно свести к минимуму.
Казалось бы, что может быть логичнее?
– Неужели? – ехидно прищурился мистер Лэрд, преподаватель латинского. – Это как же понимать? Если во время урока кто-то один попросит разрешения выйти, я должен буду снарядить сразу троих? Это уже какой-то туалетный поход получится!
Гаффин по-мальчишески хихикнул, остальные неприятно заулыбались.
– Да разве за всеми уследишь? – подключился зловредный хозяин милейшего авокадо. – Этим несносным мальчишкам только скажи, чтобы ходили по трое – они из кожи вон вылезут, чтобы разбежаться поодиночке!