Особенно,... 
73 
Пока Ева жевала пса, Пибоди уставилась на нее взглядом обиженного щенка.
– О господи. На, держи. – Ева отломила и передала напарнице переднюю лапу.
– Спасибо. Вкусно. С командиром все уладила?
– Абсолютно. Я хочу еще раз прошерстить зону вокруг места преступления, попробую связаться со своим скунсом, проверю, что еще из него можно выжать.
Поскольку никакого скунса в этом деле не было, Пибоди лишь кивнула в ответ.
– Он был в тяжелом шоке из-за смерти Кинера.Мог на какое-то время залечь на дно.
– Придется его оттуда выудить.
Когда они оказались в машине, Пибоди спросила:
– Куда мы едем на самом деле?
– Заглянем на место преступления. Может, сумеем выжать еще немного соку из Сочника. А потом едем в Бронкс.
– Думаю, не для того, чтоб посмотреть игру «Янки».
– Мы повидаем Сэмюеля Эллоу, детектива-сержанта в отставке. Все данные говорят о том, что он честный коп. Вероятность подтверждает мой анализ на девяносто четыре и семь десятых процента.
– Мне знакомо это имя. Он служил в отделе до прихода Рене. Он сам попросил о переводе в другое место.
– Примерно через семь месяцев после того, как она приняла командование, – подтвердила Ева. – Из ее отдела и из Центрального управления. Он прослужил в полиции еще три с лишним года в Бронксе. Отслужил тридцать пять лет. Имел несколько замечаний, но гораздо больше поощрений. Одно отстранение – под началом Рене – за неподчинение. Ее оценки, данные ему за семимесячный период, были, мягко говоря, не блестящими. Она утверждала, что он плывет по течению, просто отбывает время. Подрывает ее авторитет, не проявляет желания работать сверхурочно, когда это необходимо. Как ни странно, его оценки и характеристики, данные в Шестьдесят восьмом участке в Бронксе, не совпадают с мнением его лейтенанта.
– Она его выдавила.
– Вот и я так думаю. Но мне интересно, что думает он сам.
Детектив-сержант Эллоу жил в скромном доме, стоявшем в окружении столь же скромных соседей. На коротенькой подъездной дорожке красовался огромный катер.
Эллоу стоял на палубе – на носу, – подумала Ева, – и полировал тряпкой металлические части. Когда Ева и Пибоди подъехали, он пристально взглянул на машину и повесил тряпку на перила.
Крепкое сложение, широкие плечи, небольшой животик. На поседевших волосах, которые он никак не пытался замаскировать, сидела бейсбольная шапочка козырьком назад – синяя, с символикой «Янки».
На пенсии он был или нет, но глаза его оставались глазами копа. Он смерил взглядом Еву и Пибоди, пока слезал с катера, а они выходили из машины.
– Какие-то проблемы в нашем районе, детективы?
– Насколько мне известно, нет. Лейтенант Даллас, детектив Пибоди. Найдется минутка, детектив-сержант?
– Минуток у меня полно с тех пор, как на пенсию вышел. Много минуток вложил вот в эту детку. – Эллоу любовно похлопал по обшивке корпуса. – А-а, вот теперь я вас узнал! – добавил он. – Вы из Центрального, отдел убийств. Кто-то умер? Кто-то, кого я знаю?
– Опять-таки, насколько мне известно, нет. Вы прослужили в Центральном, в отделе наркотиков, несколько лет и несколько месяцев из этих лет – под командованием лейтенанта Рене Оберман.
– Это правда.
– Не хотите рассказать нам, почему вы перевелись из Центрального в Шестьдесят восьмой участок?
Эллоу смотрел прямо в глаза Еве.
– Не понимаю, каким боком это касается отделаубийств. У нашего сына родился второй ребенок, имы переехали сюда. Мы с женой решили, что надобыть ближе к детям, к внукам. Внуки – это такая радость! Вот – купили этот дом. Шестьдесят восьмой участок куда ближе к дому, чем Центральный.
– Хороший дом, – заметила Ева. – Большая лодка.
Он бросил взгляд на лодку и улыбнулся примерно так же, как Мэвис улыбалась своей дочери.
– Всю жизнь мечтал о лодке. Вот сейчас полирую. Намечается выезд всей семьи на выходные.
– Погоду вроде обещают хорошую. Можно ли сказать, детектив-сержант, что вы и лейтенант Оберман не сошлись характерами?
Опять его лицо приобрело бесстрастное выражение.
– Можно так сказать.
– Лейтенант Оберман замечает в вашем личном деле, что у вас были трудности с уважением к ее авторитету, с подчинением приказам старшего офицера-женщины.
Его лицо стало жестким.
73 
