Особенно,... 
77 
– Я и сам последнее время избегаю сложного в личной жизни. Но я хочу видеть тебя снова, проводить с тобой время. Хочу посмотреть, что будет дальше.
– Я уже думала о том, что будет дальше. И я уже знаю, чего бы мне хотелось, поэтому сегодня вечером приглашу тебя к себе в номер.
Уэбстер улыбнулся ей в ответ.
– Я очень на это рассчитываю.
Пустив в ход данные, пересланные ей Уэбстером, Ева провела анализ бухгалтерских документов отдела Рене. Потом она сделала анализ анализа. Идущие потоком цифры, непонятные проценты вызвали у нее головную боль. А главное, она так и не увидела четкой схемы. Ничего такого, на что можно было бы указать пальцем. Она так и не вычленила какого-то главного злодея в бухгалтерии.
Ева отвлеклась от цифр. Может, если дать им полежать, они покажутся ей более осмысленными. Зато она начала новый поиск по личному составу отдела Рене. И вот тут, как ей показалось, она нащупала четкую схему, из которой выпадали детектив Лайла Стронг, зеленый салага-рядовой и пара других детективов. Они явно представляли собой исключения.
Рене нужны чистые копы, решила Ева. Заниматься мелочовкой, сдавать нефальсифицированные рапорты, ну и служить козлами отпущения, когда ей это понадобится. Использовать их, а потом терять. Тем или иным способом.
Вспомнив Гейл Девин, Ева оглянулась на Пибоди.
Ее напарница с головой погрузилась в работу и будет работать, Ева это знала, сколько бы ни потребовалось времени, сколько бы защитных слоев при этом ни пришлось снять.
Ева перевела взгляд на доску.
С одной стороны, Рикки Кинер. Неудачник, преступник, подонок, свинья. Но теперь он принадлежит ей.
С другой стороны, детектив Гейл Девин была, судя по всем отчетам, хорошим копом с хорошим чутьем и кодексом чести. Она обратилась со своими подозрениями по поводу босса к другому копу – старше годами и более опытному, – которого она уважала.
Две чаши весов, сказала себе Ева. Но она знала – знала! – что хотя Рене и не втыкала шприц в вену Кинеру, хотя она лично и не ломала шею Девин, именно она убила обоих.
На той же чаше весов должен был быть детектив Гарольд Штрауб, получивший смертельный удар ножом в темном переулке, в то время как его напарник ушел невредимым.
И они не одни, наверняка были и другие. И если только она не свалит Рене, они будут не последними.
Ева открыла записи Эллоу и начала читать.
Ей понравился его стиль – краткий, даже скупой, но дотошный. Она заметила, что он постоянно сомневался в накладных сержанта Ранча. А когда она сравнила записи Эллоу с замечаниями Рене в его личном деле, пока он служил под ее командованием, стало ясно, что она столь же постоянно отмечала его как симулянта и склочника, не способного ужиться с товарищами по отделу.
Ева открыла собственный файл по делам Эллоу за семь месяцев, по характеристикам, по накладным. Ей не хотелось отвлекать Пибоди, и она послала напарнице записку, чтобы та сделала то же самое поДевин и провела, как она сама по Эллоу, вероятностный анализ.
Пока компьютер работал, она начала изучать материалы по делу Джеральди, которые Рене переслала ей под нажимом.
Пришлось прерваться, когда вошел Уэбстер.
– У тебя что-то есть? – спросила Ева.
– Ничего существенного. А что?
– У тебя такой вид, будто у тебя что-то есть. У тебя вид довольный.
– Я счастливый парень. Мне везет.
Ева отмахнулась.
– Ладно, а что у тебя есть несущественного?
– Марселл, напарник Штрауба, того, кто погиб при исполнении. У БВР есть на него досье.
– Из-за Штрауба?
– Нет. Кое-какие дела еще до Штрауба. Его допрашивали и проверяли из-за сомнительной ликвидации пять лет назад. Очевидцы утверждали, что Марселл выстрелил – на полную мощность, дважды – после того, как подозреваемый бросил оружие и сдался.
– И к какому решению пришли?
– Его оправдали. Очевидцами были два других толкача, на их показания посмотрели косо. У подозреваемого действительно было незарегистрированное оружие, и один выстрел он произвел. Марселл упорно держался своей истории: подозреваемый не бросил оружие и готовился разрядить его во второй раз. Провели реконструкцию, и она не смогла опровергнуть его слова. Однако в деле была записка, и мне пришлось ее изъять без уведомления. Большой, жирный вопросительный знак. Дело было заново открыто и пересмотрено, когда оба свидетеля умерли насильственной смертью.
77 
