Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
130 
И тут…
– Силы Великие! Что случилось?! – Все кровожадные мысли разом улетучились из рыцарской головы.
– А-а-а!!! – заголосила Ильза в ужасе. – А-а-а!!! Там!.. Там!.. Оно… – Говорить связно девушка не могла. Слезы градом катились по побелевшим щекам. Дрожащим пальцем указывала она на один из свертков с младенцем, тот самый, что секунду назад бережно и нежно держала в объятиях, а теперь вдруг бросила прямо на камни.
– Что?! Помер?! – подскочил Орвуд.
– Нет! – взвизгнула Ильза. – X… хуже! Там… оно… Ильич…
– Хуже трупа бывает только упырь, – философски заметил Хельги, но никаких действий не предпринял. А Ильза продолжала вопить.
– Да скажи толком, что случилось! – подбежала к ней Меридит. Подхватила ребенка, распеленала, вернее, просто вытряхнула – и вдруг тоже взвизгнула от неожиданности: – Нет! Вы только гляньте!!! Вот дрянь какая!
В руке ее, высоко поднятой для лучшего обзора, дергалось, извивалось и попискивало нечто совершенно безобразное – маленькое, костлявое, с сухой, будто пергаментной кожей, покрытой редкими рыжими волосками. Мордой оно смахивало на сильно исхудавшего молочного поросенка, ручки и ножки были почти человеческими, но без ногтей. Глаза затягивала неприятная белая пленочка – не открылись еще. Сзади имелся короткий прямой хвостик. А самой заметной частью тела было круглое, вспученное, как у жабы, очень светлое брюшко.
– Ой! – попятился Рагнар в испуге. – Бедный Ильич! Что это с ним случилось? На себя непохож!
– Разве это Ильич? – вразумил его Хельги. – Не видишь, подменили его!
И поскорее отошел в сторону, чтобы Ильза не видела, как он хихикает.
Это был как раз тот случай, когда дурной спригганский нрав его проявлялся во всей красе. В отличие от друзей, Хельги не усматривал в происшествии решительно никакой трагедии. «Вот если бы младенец в самом деле помер, – говорил он себе, – тогда был бы повод печалиться. А так какая, по большому счету, разница, один младенец, другой ли… Общее число сходится – и ладно… И ничего особенно кошмарного в подменыше нет. Чего все развопились?! Ребенок как ребенок… Пухлые, розовые, голые детеныши амазонки были, на его взгляд, ничуть не лучше. Вдобавок совершенно одинаковые, даже скучно. А так хоть какое-то разнообразие…»
Но Ильза никакого разнообразия не желала. Она хотела назад своего – пухлого, розового и голого! Не нужна ей всякая подменная гадость!
И тайное веселье подменного сына ярла вдруг сменилось жгучей обидой, такой, что даже ком встал в горле. Впервые почувствовал он отчуждение от этих жестоких существ, что окружили бедного подменыша и наперебой ужасаются.
Вот так же кричала когда-то жена ярла, обнаружив в колыбели вместо долгожданного первенца Улафа маленького и кусачего сприггана. Вот так же содрогались от омерзения ее сородичи. Он помнил – спригганы все помнят – склонившиеся над ним лица, огромные, дремучие, искаженные гримасами злости и отвращения. Помнил их руки – большие, грубые, они больно хватали его, дергали, вертели, трясли. Их голоса, нестерпимо громкие, пугающие… И маленькое средневековое существо показалось ему гораздо ближе и роднее, чем самые родные и близкие.
– Ну все! – сказал он резко. – Поглазели, и хватит! Не на представлении!
Сцапал подменного младенца, быстро и небрежно, как сумел, упаковал в пеленку, взял под мышку и ушел вперед, в лучших традициях девы Эфиселии. Он никого никого не хотел видеть! Он был один на всем свете, как много лет назад…
– Что это с ним?! – опешила Энка.
– А ты как думаешь? – огрызнулась Меридит. – Хороши мы все, нечего сказать! Разорались! Подменыш! Чудовище, мерзость, гадость! А ему каково это слышать? Спригганы, между прочим, все помнят… – Тут она всхлипнула не стесняясь.
– Ох мать моя! – изменилась в лице сильфида.
– Ой-й! – выдохнула Ильза с ужасом.
И ему же их пришлось утешать! Где в жизни справедливость?! А потом эмоции улеглись и разговор перешел в конструктивное русло.
– Конечно, ничего плохого в нем нет, подменыш как подменыш, – сказал Хельги, – но оставить его у себя мы не можем. Рано или поздно нам предстоит вернуться в свое время. Не бросать же его на произвол судьбы!
– С собой возьмем! – не видел проблемы Эдуард.
– Нельзя. Когда подменыши достигают определенного возраста, обязательно должен состояться обратный обмен, иначе беда. Проклятие Олдрика – вещь серьезная. Надо искать мамашу и размениваться, пока не поздно. Пусть подбирает себе местного детеныша, может, еще успеет.
130 
