18 
Да, Руне был просто безобразен на вид. Возраст его было трудно определить. Что-то между двадцатью и сорока. Но Ионатану он понравился. В особенности, когда он улыбался.
– Ты знаешь, куда нам нужно? – спросил его Ионатан.
Руне кивнул и сел в кабину грузовика, на котором стоял опознавательный знак больницы Уллевол. Официально они направлялись в одно крупное поместье в Трёгстаде. Неофициально же им предстояло привести груз, о котором Ионатан не имел понятия. Так было безопаснее.
Ему пришлось помочь Руне закрыть дверцу грузовика.
– Несчастный случай? – спросил он, кивая на изувеченную руку.
– Да, – ответил Руне резким, каркающим голосом. – Руки затянуло в станок…
– Уфф, – сочувственно произнес Ионатан. – Надеюсь, ты ничего не будешь иметь против сотрудничества с таким юнцом, как я?
– Я сам попросил, чтобы послали тебя, – ответил к его удивлению Руне. – Я узнал, что ты, несмотря на молодость, хорошо водишь машину.
Ионатан был польщен.
– Я автолюбитель. В пятнадцать лет научился водить автобус. Разумеется, мне позволяли водить его только в особых случаях. И никто не спрашивал водительские права, потому что я выгляжу взрослым. Узнали бы, сколько мне было тогда лет!
– Но ведь в автобусном парке знали об этом?
– Знали, но шеф был моим приятелем. Ты знаешь, как нужно ехать?
– Конечно!
– Прекрасно, потому что я совершенно не знаком с этими дорогами. Нас будут останавливать в пути, как ты думаешь?
– Вполне возможно. Но не беспокойся, бумаги у нас в порядке.
– Но кто ты такой? Я имею в виду, что ты ответишь немцам, когда они спросят об этом?
– Я работник из усадьбы Белльстад, и мы едем туда. Мы совершаем эти поездки регулярно, раз в неделю. Мы возим различные продукты в больницу, а обратно везем отходы для свиней и кур.
– Понял.
– Ты работаешь в больнице, что соответствует действительности. И ты знаешь обо мне только то, что я работник Руне.
– Можно спросить: ты и в самом деле работник?
– Нет, – сухо ответил Руне.
Его сдержанный ответ не позволил Ионатану спрашивать, кто же он такой на самом деле.
Трудно было угадать его профессию. Создавалось впечатление, что он находился до этого в каком-то доме инвалидов, но, с другой стороны, он вел себя вовсе не как инвалид.
Возможно, лучше всего было не выяснять это.
Они беспрепятственно выехали из Осло. Было еще утро, поэтому они могли вернуться уже к вечеру того же дня. Им не следовало слишком обращать на себя внимание. Но ехать с большой скоростью на генераторном газе было невозможно.
Руне указывал Ионатану путь: сначала на юг, потом на восток. После того, как Ионатан, с присущей ему откровенностью и словоохотливостью, рассказал все о себе и о своей работе в Уллеволе, говорить им было особенно нечего. Но из скупых ответов Руне он понял, что его странный попутчик занимает активную позицию в рядах борцов сопротивления. Да, его товарищи и раньше намекали на это. И теперь, молча слушая рассказ Ионатана, он тем самым оказывал ему большое доверие.
Внезапно Руне сказал:
– Нашей организации нужна девушка.
– Это не так трудно сделать.
– Многие девушки хотят сотрудничать с нами. Но нам нужна такая, которая обладает особыми качествами.
– Какими же?
– Она не должна быть ни с кем связана. Должна быть выносливой, под этим я подразумеваю, что с ее губ не должно сорваться ни звука, как бы тяжело ей ни приходилось. К тому же она не должна быть влюбчивой.
Ионатан на это ничего не сказал. Он сидел и думал о своей младшей сестре Карине. Она очень подходит.
Наконец, он сказал:
– У меня есть сестра…
– Мне кажется, ты уже рассказывал о том, что для нее очень важны дружба и расположение окружающих. Ты сказал также, что она сделает все, чтобы быть рядом со своим парнем, и что она такая ранимая.
– Я говорил о своей старшей сестре, Мари. Но у меня есть еще младшая сестра. Она прекрасно подойдет. Но ей только пятнадцать лет.
– Возраст не имеет значения. Она смелая? Ионатан задумался, потом медленно произнес:
– Скорее всего, ей все равно, что происходит с ней.
– Это плохо.
– Да, но я хотел сказать, что для нее много будет значить какая-то цель в жизни, какой-то смысл. Лично я ее не понимаю. Она ведет одинокий образ жизни, но стоит взять ее в тиски, как она каменеет, словно соляная колонна возле Содома и Гоморры.
18 
