677 
«Меня давно занимает вопрос: почему детёныши зверей, все без исключения, выглядят такими милыми и приятными, а отпрыски тварей разумных в младенческом возрасте совершенно отвратительны?
Увы, к маленькому Снурру это наблюдение относится в полной мере. Конечно, если бы мне пришлось выбирать между ним и детёнышем человека или, там, сприггана, лично я предпочёл бы Паскуаля. У него расцветка более креативная – в зелёную крапинку. Но в остальном… воздержусь от комментариев!
Но дамское восприятие младенцев, как правило (дисы исключение), лишено объективности – наверное, сказывается материнский инстинкт. К примеру, Ильза от Паскуаля в полном восторге. Целует его, умиляется, издаёт странные звуки, не имеющие отношения к членораздельной речи – чтото вроде «утютю». Только на руках таскать не может – он почти с неё ростом. А то бы непременно таскала, она всегда так поступает с младенцами, независимо от степени их безобразия. И он, в конце концов, непременно бы на неё надул – младенцы всегда так поступают с Ильзой. Не представляю, что за удовольствие она в этом находит?
Конечно, когда Паскуаль станет старше, я его тоже полюблю. Но пока стараюсь держаться подальше. Особенно когда он начинает плеваться…»
Пожалуй, Хельги был излишне суров в суждениях. При всём своем внешнем безобразии, наследник Лавренсия Снурра обладал одним неоспоримым достоинством. Он был не из тех младенцев, что будят окружающих отвратительными криками. Он мирно спал сам и давал спать другим. Друзья отлично отдохнули за ночь. Плотно закусили рыбой. Ещё раз обсудили ситуацию в Староземьи (Лавренсий Снурр о происходящем наверху почти ничего не знал, сказал лишь, что утопленников в последнее время стало не в пример больше).
И только тогда Рагнар наконец вспомнил о лошадях, оставленных наверху!
Бедный, бедный прохожий! Мог ли он осмелиться нарушить приказ будущего короля? Не мог! Поэтому он так и сидел на берегу, замёрзший и голодный, уверенный в том, что сидеть так ему придётся до конца дней своих. А что ещё он мог подумать? Представьте себе ситуацию: к вам подходит наследник престола, приказывает: «сторожи, пока я не вернусь, да не вздумай обмануть!», затем широким, уверенным шагом направляется к ближайшей полынье и лихо ныряет под лёд! Несчастный прохожий был в полном смятении: что делать?! И лошадей оставить нельзя – нарушишь высочайший приказ, и горестную весть о гибели принца нужно доставить во дворец, и других прохожих, способных помочь его горю, на переправе, как назло, нет ни одного! Так и провёл он ночь, в страданиях телесных и терзаниях душевных. И представьте, что было с ним, когда Рагнар ВЕРНУЛСЯ! Тем же путём – через полынью!
Только вид золота – в раскаянии Рагнар отвалил его столько, что хватило бы на целый дом с обзаведением и коровой в придачу, – вывел прохожего из состояния панического ступора. «Не станет же утопленник расплачиваться за услугу деньгами?» – рассудил тот.
…За рекой оттонские владения не заканчивались. Там лежали вассальные земли, принадлежащие многочисленным родичам Рагнара по отцовской линии. С ночлегом стал тяжелее. Рыцарь отказывался останавливаться в домах. Приходилось затемно, аки татям ночным, пробираться в сараи и сеновалы на деревенских околицах, и затемно же уходить.
– Если до тёток дойдёт, что я проходил мимо и не заглянул погостить, они мне потом всю плешь продолбят! – образно пояснил Рагнар.
– Давай заглянем и погостим! – Орвуд однозначно предпочитал графские замки дырявым деревенским сеновалам.
– У всех не нагостишься! Тебе папашиного пира мало показалось? При том, что отец из всего нашего семейства самый здравомыслящий!
– Не будем рисковать! – живо поддержал рыцаря Хельги…
Восемь дней ковыляли наёмники по занесённым дорогам до оттонских границ. В лучшие дни, напрямик через лес, за этот срок можно было добраться до самого Буккена, даже пешком. Но лес утонул в непролазных сугробах. От лошадей, то вязнущих в снегу, то скользящих, как коровы на льду, пользы было немного – то и дело приходилось спешиваться и тащить их под уздцы, словно упрямых ослов.
– Пешком быстрее дойдём! – не уставал повторять Хельги, действуя всем на нервы. Друзья понимали: на самом деле, демонубийца никуда не спешит и печётся исключительно о благополучии лошадей, жалеет гонять в непогоду.
– А нас тебе не жалко? – укоряла сильфида.
677 
