Особенно,... 
89 
Он пустил Мерлина мелкой рысью по утреннему Парижу в направлении улицы Святого Людовика. Раздавались крики бродячих торговцев, им эхом вторил своими призывами точильщик. Жиль принялся размышлять, что весь этот маленький мирок, обитающий около Тампля, ведет себя как-то странно. Внезапно мысль его остановилась на этом слове «Тампль» – храм. Он вспомнил о том голосе, который раздавался во время его сна, том голосе, который провозвестил такое грозное проклятие Лилиям Франции. Оно снова прозвучало в ушах Жиля, но на этот раз с болезненно-тревожным чувством, которое он испытал при виде этого белокурого секретаря. Так что же могла значить эта грозная анафема всему королевству, исходящая от солдата удачи? И как он, рожденный в позоре, мог вплести свою жалкую нить в роскошный ковер королевских судеб?
Вряд ли он мог ответить на подобный вопрос.
А потом в лучах прекрасного утреннего солнца, золотивших Париж, ночные тени теряли свою грозную силу. В конце-то концов. Жиль сейчас намеревался заниматься только собой и той, которую он любил. Прежде всего, необходимо было найти Жюдит, пусть она и называла себя Жюли.
Неужели она была замешана в эти странные и опасные действия? Он твердо знал, что в его сердце достаточно любви и решительности, чтобы вырвать ее из заговора, темные следы которого он обнаруживал ежедневно. Этот заговор будет раскрыт, но, как обычно, совсем не главные его зачинщики понесут наказание, но те, кто помогал им и которым не выпало удачи быть рожденным на ступенях трона.
Молодому человеку не составило никакого труда найти особняк Рогана Страсбургского, в котором жил кардинал. Но сегодня удача ему не сопутствовала: ему сообщили, что его преосвященство уехал из Парижа еще с первыми лучами солнца, не соизволив сообщить, куда он направляется.
Может, в свое имение в Куиврей, а может, и в Страсбург. И больше ничего нельзя было выудить из привратника, упорно остававшегося неподкупным.
Разочарованному и взбешенному Жилю оставалось лишь следовать в каком-то другом направлении. Но куда? Может быть, в Бордо? Но Калиостро был слишком хитер.
Ведь он знал, где искать Жюдит, тогда зачем бегать за этим колдуном? Конечно, запертая за темными стенами старого дворца Медичи, она была недоступной и далекой, подобно обитателю другой планеты. То, что ей грозила бы опасность, если бы он попытался вырвать ее оттуда, в это Жиль верил, хотя любовь его и восставала против этого.
Он начинал понимать, что посещения сильных мира сего чаще всего порождают муки и страдания, особенно для тех, кто чист сердцем, и он страстно хотел вырвать Жюдит из этой тьмы.
Когда-то он мечтал увлечь Жюдит к диким берегам Америки, начать там новую жизнь и основать с ней династию Кречетов. А теперь он желал увезти ее в сердце долины Юнондэ под защиту старых башен замка, укутанного лесом. Они будут там вдали от шумов двора, от людских страстей. Один-единственный день с Жюдит теперь казался ему бесконечно более счастливым, чем вся эта жизнь среди драгоценных лепных украшений Версаля.
Однако сейчас было не до мечтаний. Голодный, желающий привести себя в порядок. Жиль направился к отелю «Йорк», где он надеялся найти у хозяина отеля Никола Картона все необходимое.
Через Гревскую площадь он проехал Новый мост, на котором была расположена ярмарка, так живо напоминавшая его юношеские забавы.
Это был единственный мост, не превращенный в улицу двумя рядами домов. Он напоминал скот рее сад, благодаря рядам выставленных цветов и фруктов, доходившим до проезжей части. Но там было и другое, кроме бесконечных лотков на открытом воздухе: чинильщики, старьевщики, сапожники, торговцы лентами, уличные трактирщики, мешавшие в огромных кастрюлях свое сомнительное варево, чистильщики обуви, собачьи парикмахеры, шарлатаны, готовые вам вырвать зуб под звуки оглушающей музыки или всучить чудесный эликсир и от старости, и от мозолей на ногах. Это было удивительное ежегодное празднество.
Этим утром Париж, казалось, пребывал в отличном настроении. Ночная гроза умыла город, да и баржи, приплывшие из Монтре, привезли хорошие новости. Это были новости о великолепном будущем урожае, что будет для всех достаточно хлеба, и цены на него не будут высокими.
В то время как молодой человек, направляя своего коня сквозь красочные развалы товаров, отвечая улыбкой на приглашения торговки рыбой, подмигивал девушкам, его взгляд привлек красный плюмаж на шляпе дюжего молодца в белом мундире с красным пластроном. Это был сержант Суассонского полка, ответственный за набор рекрутов. Он как раз был занят своей работой»
89 
