380 
Травница отложила камень, выпрямилась и с усилием забросила на плечо туго набитую сумку.
– Что ж, Вольха, ты с лихвой отработала свои двадцать кладней! Верно, староста?
– Какие-такие кладни? – деланно изумился мужик. – Да и при чем тут ведьма? Так, подсобила нам чуток… заодно. Верно, ребята?
Гдынь с детиной вразнобой закивали и глубокомысленно захмыкали.
Травница задохнулась от возмущения:
– А вы тогда при чем, а?
– Так ведь дракон, он же того… – Староста сосредоточенно пошевелил извилинами и просиял: – Козью башку заглотнул, а она ему рогами поперек горла встала, тут гаду и смерть пришла!
– А вы говорили – не сгодится… – робко вякнул Гдынь.
Травница метнула на него такой «ласковый» взгляд, что сотник, подпрыгивая на одной ноге, поспешил спрятаться за широкой спиной детины.
– Ах вы, жулики! Да я вас…
Но ведьма невозмутимо сунула блестящую цацку в карман, тронула подругу за рукав и укоризненно покачала головой:
– Брось, Вель, не больно-то и хотелось, за несчастные двадцать кладней… Вот за шестьдесят я бы еще подумала!
Травница и мужики одинаково опешили. «Точно, полоумная», – испуганно и в то же время облегченно подумал староста.
– Ну дык мы… того… плот пойдем вязать, – попытался разрядить обстановку Гдынь. – Как раз до рассвета управимся… – И заискивающе добавил: – Особливо ежели ваша ведьминская милость колдунет чуток… заодно.
– Без проблем. – Ведьма невозмутимо пожала плечами.
Травница продолжала смотреть на нее с открытым ртом.
– Может, надо было ей хоть парочку монет дать, а? – неуверенно прогудел себе под нос совестливый детина, боком пролезая в прожженную драконом дыру в изгороди. – Башку-то она добыла, да вона как дракон ее пропек – почище мракобеса будет!
– Может, и дадим, – милостиво согласился староста. – Вы в селе-то шибко языки не распускайте, завтра поутру мы сюда вернемся, «кошками» в озере пошарим – глядишь, драконье наследство и повыудим. Вот тогда ведьме от щедрот серебрушку какую и отжалеем!
Вода в озерце всколыхнулась, кружками волн пощекотала берега. Но, как всегда, промолчала.
* * *
– Вольха, что на тебя нашло?! – напустилась Велька уже на меня, когда троица скрылась из виду.
Я задумчиво рассматривала свои кровоточащие, ободранные драконьей чешуей ладони. Шея ныла, в ушибленном виске пульсировала кровь, наливаясь синяком во всю щеку.
– Вель, сможешь залечить? Голова просто жутко болит, никак не могу сконцентрироваться…
– Конечно, – спохватилась травница, потянувшись за сумкой. – Но… Вольха, неужели ты им это спустишь?! Да они же теперь целый год по селу героями расхаживать будут, всем рассказывать, как дракона голыми руками одолели и ведьму с носом оставили!
– Велька. – Я наконец подняла на подругу глаза и расплылась в широкой, с трудом сдерживаемой последние пять минут улыбке. – Двадцать кладней не стоят того, чтобы брать на себя ответственность за переименование села в Большие Духовищи. А шестьдесят он нам сам к завтрашнему вечеру поднесет, не будь я Верховная Догевская Ведьма! Гарантирую – такого «попутного» ветра и пахучего дракона это село еще не видывало и не нюхивало…
Часть третья
Ведьмопродавцы
Порой человека проще убить, чем объяснить, почему он тебе не нравится!
Шадаэль неспешно обмакнула перо в чернильницу, полюбовалась набухающей на конце каплей и, не стряхивая, дождалась, пока та сама плюхнется обратно. Тщательно, наслаждаясь самим процессом, вывела последнюю руну и завершила ее изящным росчерком, напоминающим извив ленты дриадской танцовщицы. Присыпала пергамент мелким речным песком. Выждав минутку, стряхнула, еще и помахала в воздухе, взявшись за уголок двумя наманикюренными коготками, дабы чрезвычайно важный счет о продаже некоему Заглыде Клютику двух возов муки и мешка кленового сахара в целости и сохранности дошел до пухлой книги прихода-расхода, лежащей тут же на столе, чтобы упокоиться в ней на веки вечные.
Торопиться эльфийке было совершенно некуда, да и бухгалтерией она занялась просто от скуки. В конторе ее держали вовсе не для этого.
380 
