126 
Сука он.
Остановившись у белесого наплыва — точно тесто выплеснулось из кадки да застыло пузырями — Таннис достала нож. Кожица гриба была плотной и не поддавалась долго, но все-таки лопнула, плеснув на лицо прозрачным, едким соком.
Кейрен отпрянул и вновь оскалился.
— Стой. Так надо. У подземников нюх не то, чтобы хороший, но чужака почуют, — Таннис сунула пальцы в рану и рванула, раздирая ткань гриба. Мягкое нутро его дрожало и расползалось. Розоватое, оно растекалось по коже, мгновенно застывая тончайшей пленкой. Потом, когда пленка сойдет — а она не смывалась, но именно сходила мутными чешуйками, словно перхотью, — кожа покраснеет, как после ожога, и будет зудеть.
— Мерзость, конечно… — Таннис натирала одежду, руки, лицо, стараясь не обращать внимания на дрожь в пальцах. Страх не отступал.
Грибной сок имел кисловато-сладкий, крепкий аромат, от которого к горлу подкатывала тошнота…
— Терпи.
Кейрен только ухом дернул. Сок покрывал чешую, и она тускнела.
— Потом… отмоется… главное, чтобы эти нас…
Он кивнул.
Надо было раньше его послушать, глядишь, и выбрались бы, а теперь… да что плакать о несбывшемся? И Таннис, подхватив сумку и отставленную свечу шагнула в очередной коридор.
Здесь она бывала лишь однажды.
Переплетение ходов. Неровные стены. Пол с трещинами и ямами. Потолок, что норовит опуститься. Порой пробираться приходится боком, и Таннис всякий раз дергается — вдруг застрянет, но нет, везение продолжается…
— Это старые переходы…
Из трещины выбивается черный ручеек. Он скользит, растекаясь тонким водяным покрывалом. И под ногами хлюпает. Тонкий огонек свечи отражается в черноте.
— Уже недолго осталось…
…на это место она наткнулась случайно.
Гранитная глыбина, закрывшая проход, казалось бы, намертво. И сумраке камень имеет темно-красный мясистый цвет. В граните увязли золотистые искры, которые отражают желтый слабый свет.
— Нам наверх надо… тут осторожно только… обернешься?
Не тропа даже, и не лестница, но лишь слабая неровность камня под рукой.
— Смотри, куда ступаю я, и лезь следом. Там наверху пещера есть. Узко будет, но чтобы отсидеться — самое оно…
Кейрен кивнул, а Таннис вновь не увидела, как он в человека обратился. Стоит босой, дрожит…
— Одевайся.
Он не стал спорить. Одевался быстро и только морщился — одежда его тоже подземным грибом воняла.
— Мерзость, — не выдержал-таки Кейрен и шею потер.
— Мерзость, но лучше не чесать, хуже будет. До крови разотрешь, — Таннис повернулась к камню. Проклятье, а свечу погасить придется. И в темноте он ни хрена не увидит, а значит…
— Не волнуйся за меня, — Кейрен произнес это тихо, но уверенно. — Я заберусь, куда надо… Я чувствую камни.
Ну да, он же не человек.
И Таннис, мысленно пообещав, что если выберется, то поставит в храме самую большую свечу, и еще за родителей, пусть Господь на том свете будет к ним милосерден, задула пламя. В наступившей темноте, плотной, тяжелой, она вдруг потерялась. Ненадолго, но…
— Я здесь, — прикосновение Кейрено уняло панику.
Он здесь. А сзади подземники. И если Таннис будет истерить, то ее точно сожрут. И его тоже. Как ни странно, но эта мысль придала сил. Шершавая шкура гранита нырнула под руки, а пальцы нащупали первый выступ…
Подъем был долгим, Таннис сосредоточилась на том, чтобы удержаться. Она знала этот камень, и все же… трещины и уступы, некоторые надежны, иные — обещают ложную опору. И как не перепутать?
Как-нибудь.
Сзади ползет Кейрен. Он верит ей и…
И под руку нырнул козырек.
— Здесь будет выступ, — шепотом сказала Таннис. — Забираешься на него…
…вцепившись обеими руками, подтянув неудобное вдруг, слишком тяжелое тело. Главное, ногу закинуть, задержаться, позволив себе выдохнуть, и перевалится на ту, безопасную сторону. Отползти и выставить руку, помогая удержаться тому, кто идет следом.
Пальцы сжались вокруг запястья.
— Это я…
— Знаю, — отозвался Кейрен. Он подтянулся, вползая на каменный козырек.
— Не вставай, тут потолок низкий…
Сама пещера была узкой и длинной, каменная кишка. Неровный пол и острые ребра стен, которые Таннис уже успела задеть локтем. Холод. Острый гранитный зуб, торчавший из потолка.
126 
