52 
И она не имела ничего против.
Ригер проигрывал. Всегда. Карты его не любили, и он, с каждым проигрышем мрачнея, пил. Пьянел Ригер как-то сразу и вдруг, он с руганью швырял карты Кэри в лицо и, поднявшись на нетвердых ногах, взвизгивал:
— Раздавай нормально!
И отшатывался, схлестнувшись взглядом со Сверром.
Ригер был трусоват.
И притворно весел.
— К слову, выражаю соболезнования по поводу твоей утраты, — он оглядел гостиную и поморщился. — Бедновато…
— Что тебе надо?
Он не к Брокку пришел, это Кэри осознала четко.
— Мне… — Ригер сунул большие пальцы под жилетку. Он всегда носил жилеты каких-то невообразимых ярких цветов, и нынешний был желтым, в тонкую лиловую полоску. Жилет плотно обтягивал живот Ригера, и стальным аксельбантом висела цепочка. — Мне не так уж много… жить, Кэри, просто жить. Легко. Весело. Не особо задумываясь о будущем. Это мой братец пусть тратит отведенные ему дни на пустопорожние мечтания.
Ригер прошелся по гостиной и, остановившись у окна, тронул гардины.
— Я же существо легкое… незлобливое, заметь.
Подали чай. И Кэри, сдерживая дрожь в руках, разлила его по чашкам.
Здесь ее дом.
Формально.
И если так, то… стоит приказать, и Ригера выставят за дверь. Но она молчала.
— Я бы мог припомнить многие обиды…
Он повернулся к ней.
— Разве, — Кэри уклонилась от прикосновения. — Тебя кто-нибудь обижал в доме моего брата?
— Твоего брата… заносчивой скотиной он был, правда?
Ригер принял чашку, поднес к носу и нахмурился.
— Я тебе что, девка? Пусть принесут чего покрепче.
А ведь он снова проигрался. Где? Кэри не знала, но… она помнила этот притворно веселый взгляд, за которым проскальзывала злость. И прежде лишь присутствие Сверра мешало этой злости выплеснуться на Кэри. Но Сверра больше нет и…
— Думаю, тебе следует уйти, — она потянулась к колокольчику, и Ригер отпрянул.
— Стой.
Сверр прав. Он был трусом.
— Я понял, мышка-малышка сама показывает зубки… — осклабившись, Ригер сел в кресло. — Хочешь меня выставить? Нажаловаться супругу? Знаешь, где он сейчас?
— Где?
Нельзя было спрашивать.
— У любовницы, — Ригер все же пригубил чай и скривился. — Мерзость какая. Это я про чай. Так вот, милая. Твой разлюбезный супруг уже который год содержит одну… девицу… или не девицу?
Он засмеялся своей шутке.
— Главное, что ты его, похоже, не интересуешь. Тебе любопытно?
— Ничуть, — почти не солгала Кэри.
А Ригер не поверил. Осклабился, но с места не двинулся.
— Да, давай лучше вернемся к вопросу о том, чего же я хочу… я, конечно, объяснил, но мне показалось, что ты, мышка-малышка, не поняла.
Кэри пожала плечами. Она вот хотела, чтобы Ригер ушел. Просто взял и… а лучше, чтобы вовсе исчез. Пусть бы чудо случилось, небольшое такое…
— И поэтому я выражусь проще. Я хочу денег.
— От меня?
— Какая вдруг догадливая мышка. От тебя.
— У меня нет денег.
Ригер перевернул чашку, позволив чаю растечься по светлой гобеленовой ткани.
— Какой я неловкий… у тебя нет, а у твоего мужа есть. И ты попросишь у него.
— Нет.
— Да, Кэри, попросишь.
Разжав пальцы, Ригер позволил чашке упасть. И ногой поддел.
— Видишь ли, Кэри, твой супруг очень честолюбив… и очень, как бы это выразиться, чувствителен к скандалам. А какой разразится скандал, если окажется, что хрупкая его супруга… такая юная… такая невинная…
Он подался вперед и наступил на чашку. Фарфор захрустел под подошвой Ригера.
— Очаровательная просто девушка… проводила выходные в публичном доме?
— Я…
— Носила маску, на это ума у твоего братца хватало, — согласился Ригер, поворачивая ногу, растирая осколки в пыль. — Но ведь я-то знаю правду. И не только я. Остальные-то куда опасней. Но я готов молчать, Кэри.
— У меня нет денег.
— Попроси.
Отказать. Пусть уходит. Пусть… расскажет всем и вся о том, что Кэри… она ведь не делала ничего дурного… Сверр… он не терпел непослушания.
— Я ведь не так и много хочу…
Чтобы хватило на следующую игру. Но он снова проиграет и вернется.
— Ты хочешь признаться? — Ригер поднялся и дернул за полу жилета, ткань натянулась на круглом его животе. — Плохая мысль, Кэри. Очень плохая… думаешь, твой супруг тебя пожалеет и простит?
52 
