Последние отзывы

  35  

Риз закрыл аптечку и отставил в сторону, позволив своим рукам небрежно опуститься на бедра Маделин, пока он окидывал ее оценивающим взглядом.

– У тебя лицо грязное.

– Так отпусти меня, и я умоюсь.

Он не послушался. Он вымыл его сам, медленно обводя ее черты влажной губкой, ткань которой почти ласкала ее кожу. Он протер ее рот столь легким прикосновением, что она едва могла чувствовать его, и наблюдал, как ткань скользит по мягкой, соблазнительной нижней губе. Голова Маделин откинулась назад, веки отяжелели. Он провел мочалкой вниз по шее, вытер хрупкие ключицы, потом запустил руку вниз, в свободный вырез топа.

У нее перехватило дыхание от влажной прохлады на грудях. Он водил мочалкой туда-сюда, медленно проводя ею по соскам и приводя их к готовности. Ее груди начали пульсировать, спина невольно выгнулась, предлагая ему большее. Она могла чувствовать своим бедром, как он твердеет и увеличивается, и кровь быстрее побежала по ее венам.

Он бросил губку в раковину, снял шляпу и кинул на пол. Рука на спине Маделин сжалась и привлекала ее к нему, он наклонил голову и накрыл ее рот своим.

Это был тот же поцелуй, которым он целовал ее в аэропорту и которым не целовал с тех пор. Его рот был жадным и горячим, настойчивым в своих требованиях. Его язык проник внутрь, и она встретила его своим собственным, приветствуя, соблазняя, желая большего.

Она отступила под его неистовой атакой, голова упала на плечо Риза. Он настойчиво продолжал, снова захватив ее рот, просовывая руку под рубашку и накрывая ее грудь. Он нежно мял упругий холмик, потирая сосок своей грубой ладонью, пока она не захныкала в его рот от изысканной боли. Она повернулась к нему, обнимая за шею. Возбуждение томилось внизу ее живота, напрягая каждый мускул тела и вызывая между ног болезненное напряжение.

С грубым звуком страсти он прислонил ее спину к своей руке и задрал топ наверх, обнажая груди и окутывая их своим теплым дыханием, когда нагнулся к ней. Риз обвел кончиком языка один розовый сосок, превращая его в сжатый, плотный, красноватый комочек. Он переместил ее тело, приблизив к своему рту другую грудь, и обошелся со вторым соском точно так же, с удовольствием наблюдая, как он тоже напрягся.

Маделин ухватилась за него.

– Риз, – умоляла она низким, дрожащим голосом. Она нуждалась в нем.

Это была горячая магия, откровенная чувственность, которую Маделин ощутила в нем с первой минуты. Это было теплое обещание, которое она чувствовала, находясь под ним ночью, и она хотела большего.

Он сильнее втянул в рот ее сосок посасывающим движением, и она снова выгнулась, двигая бедрами. Лежа поперек его коленей с телом, поднятым к его рту, Маделин ощущала себя, подобно предложенному десерту, и наслаждалась способом, которым его губы, зубы и язык работали над ее грудью.

– Риз, – промолвила она снова. Это было немногим больше, чем стон, полный желания. Вся его мужская сущность отвечала на этот женский крик жажды, подстегивая выплеснуться глубоко внутри нее и облегчить эту голодную боль, которая заставляла ее изгибаться в его объятиях и призывать его. Его чресла пульсировали, тело излучало жар. Если она желала быть заполненной, он желал заполнить ее. Двух сдержанных спариваний, которые он имел с нею, было недостаточно, они никогда бы не удовлетворили жажду, усиливавшуюся всякий раз, когда он смотрел на нее.

Но если он когда-либо уступит ей, то ни за что не сможет вернуть контроль. Эйприл преподала ему горький урок, который он повторял каждый день, когда работал на своих уменьшенных акрах земли или когда глядел, как отслаивается краска на доме. Маделин не сможет обобрать его, но он не мог рисковать и ослабить свою защиту.

С усилием, от которого выступил пот над бровями, он оторвал рот от ее невыносимо сладкой плоти и поставил Маделин на ноги. Она зашаталась, ее глаза были затуманены, топик закручен кверху, открывая упругие круглые груди. Она не понимала и потянулась к нему, предлагая наркотическую чувственность, которую он не позволит себе взять.

Он поймал ее запястья и прижал руки к бокам, вставая на ноги, отчего их тела прижались друг к другу. Он снова услышал ее тихий стон, и она позволила своей голове упасть ему на грудь, о которую потерлась щекой назад и вперед, нежной лаской, заставившей его проклясть собственную рубашку, скрывающую его обнаженную кожу.

Если он не выйдет отсюда сейчас же, то не выйдет никогда.

– Мне нужно заняться работой. – Его голос был хриплым от напряжения. Она не двигалась. Она таяла рядом с ним, стройные бедра начали тереться об его, что тут же передалось его мужскому естеству и вызвало ощущение, будто штаны вот-вот разорвутся от давления.

  35