65 
Люк почувствовал ее усталость, ощутил, как ей нужно утешение… Он понял, какую цену она уже заплатила за то, чтобы выжить. Силы, казалось, изменили ей, и она резко отвернулась.
Мужчины, не сговариваясь, встали, когда она направилась к двери. Люк собрался было последовать за ней, но его остановил голос Алисии:
– Пусть идет.
Люк, нахмурившись, оглянулся. Он был раздосадован, зол и рвался в ссору.
– Я что-то недопонял? – едко осведомился он. – Ангеловский – всего лишь человек. Значит, с ним можно бороться. Нет никаких причин бояться его весь век.
– В нем мало человеческого, – отозвалась Алисия. – Князь Николай и я – троюродные родственники. И мне довольно много известно об Аигеловских. Хотите узнать, что они за люди?
– Расскажите, – пробормотал Люк, глядя в опустевший дверной проем.
– Ангеловские – истинные славянофилы. Они ненавидят всех нерусских. Их семья связана семейными узами с царским домом. Это одни из самых богатых землевладельцев России. Их имения раскиданы по многим губерниям. Полагаю, что им принадлежит около миллиона гектаров земли. А может, и больше. Отец Николая, князь Дмитрий Сергеевич, убил свою первую жену за то, что она была бесплодной. После этого он женился на крестьянке из-под Смоленска. Она родила ему семерых детей – пять девочек и двоих сыновей. Все дети красивы какой-то экзотической красотой…, и совершенные дикари. Никто из них и минуты не потратил на размышления о чем-то абстрактном – этических принципах или кодексе чести. Они действуют по наитию. Я слышала, что Николай очень похож на старого князя – хитрый и жестокий. Если ему причинили вред, он отомстит сторицей. Тася права: он не будет выбирать, мстить или не мстить. У русских есть поговорка: «Чужие слезы что вода». Она идеально подходит к Ангеловским. У них от природы нет милосердия. – Алисия отвернулась и, горько вздохнув, бросилась в спасительные объятия Чарльза. – Ничто и никто не остановит князя Николая.
Люк холодно посмотрел на супругов:
– Я могу остановить. И остановлю.
– Ты не обязан ничего делать ни для Таси, ни для нас.
– У меня слишком многое забрала судьба. – Глаза Люка сверкнули странным бело-голубым блеском. – И теперь, когда счастье так близко, будь я проклят, если позволю какому-то кровожадному русскому ублюдку помешать этому!
Это откровенное признание удивило Чарльза и его жену.
– Счастье? – повторил он. – О чем ты говоришь? Что, у тебя появилось какое-то теплое чувство к девушке? Всего два дня назад ты мотал ее перед своими гостями, как наживку на крючке… – Он немного помолчал и продолжил уже более дипломатичным тоном:
– Меня не удивляет, что тебя влечет к ней. Она красивая девушка. Но пожалуйста, постарайся поставить ее интересы выше своих. Она очень ранима и напугана.
– Ты думаешь, лучше, если она будет заботиться сама о себе? – насмешливо спросил Люк. – Чтобы у нее не было ни друзей, ни семьи… Чтобы ей вообще некому было помочь… Бога ради! Неужели я один могу ясно мыслить?
Алисия высвободилась из объятий мужа.
– Ей лучше быть одной, чем оказаться во власти человека, который может воспользоваться ее положением.
Растерянный Чарльз поднял руки, словно ему хотелось зажать ей рот.
– Дорогая, ты же знаешь. Люк вовсе не такой человек. Я уверен, что у него самые лучшие намерения.
– Разве? – Алисия смерила Люка вызывающим взглядом. – А каковы, собственно говоря, его намерения?
Люк ответил со своей привычной саркастической улыбкой:
– Это будем знать я и ваша кузина, Алисия. Мне хотелось бы прийти к какому-то решению, которое ее устроит.
Если этого не случится, она уедет. В данный момент это не ваше дело. Понятно?
– Я не понимаю вас, – резко ответила Алисия. – Я думала, что Тася будет в этом доме в безопасности. Вы раньше никогда не вмешивались в чужую жизнь. Как бы я хотела, чтобы этого не случилось и сейчас! Что с вами произошло?
Люк крепко сжал губы, его истинные чувства скрывала маска холодной гордости. Он был поражен, что они ничего не понимают, ничего не видят. Он сидел рядом с Тасей, держал ее руку, с состраданием слушая рассказ об испытаниях, через которые она прошла. Ему казалось, что чувства, переполнявшие его, были очевидны. Он любил ее. Он приходил в ужас от мысли, что она может исчезнуть, покинуть его, как покинула свою прошлую жизнь. Он не мог этого допустить. Ради нее и, конечно, ради себя. Ему хотелось действовать, но сначала еще многое надо было понять и объяснить. Если бы он мог мыслить четко и ясно, если бы голову ему не туманили мука любви и жажда обладания… Нахлынувшие чувства мешали ему разобраться в услышанном.
65 
