876 
— Ничего подобного, — соврала Гермиона.
— Ну, ладно. Только мне кажется, что это придаёт мне лихой и бравый вид. Как говорится, «вооружён и очень опасен». И ещё: «легкомысленный и ранимый».
Гермиона прекрасно знала, что в таком духе Драко может разглагольствовать о себе целый день.
— Да? Странно, а мне показалось, что твой вид вопит: «Пьяный домовой эльф».
— Хм… пожалуй, даже не ранимый, а чувствительный, — словно не слыша её, продолжил Драко. Он сделал ещё один большой глоток кофе. — Юный красавчик, опасный, притягательный… Ты ведь подмешала в кофе противоядие, да? Вкус просто кошмарный.
Склонившись, Гермиона в упор взглянула ему в глаза:
— Да, я налила противоядие в твой кофе. Потому что не хочу волочить тебя, бессознательного, из Министерства, когда мы будем красть оттуда транспортные записи.
Драко едва не выронил кружку.
— Что?!
— Что слышал.
Он возмущённо взглянул на неё огромными серыми глазами.
— Не могла бы ты впредь воздерживаться от подобных заявлений, когда у меня в руках кружка с кипятком? Вырони я её на колени, и всё — не миновать нам национальной трагедии.
— Дай-ка сюда, — Гермиона приняла кружку из его рук, поставила её на стол и нетерпеливо воззрилась на Драко. — Я не шучу.
— Я понял, — он протянул ей руку, она взяла и прижалась к ней щекой. Его ладонь, покрытая копотью, пахла золой, потом и усталостью. Она представила его в Каминном узле, устраивающего сцену, роющегося в столе, ищущего отчёты, ищущего хоть что-нибудь… знающего, что Гарри совсем недавно — всего несколько часов назад — был здесь… Она прекрасно понимала, почему он не взял её с собой, и дело было вовсе не в том, что она спала. Он просто не мог ручаться за свою реакцию, а мысль о собственной беззащитности — особенно перед ней — была ему невыносима. Она знала, что, глядя на неё, он каждый раз вспоминает о Гарри, и каждый раз это приносит ему боль, хотя он принимает её, как данность. И Драко иногда просто необходимо побыть одному — повернулся бы у неё язык обвинить его в этом?
Она нежно погладила руку юноши. Он не протестовал.
— Думаешь, это глупая затея?
— Думаю, это ужасно глупая затея, — ответил он. — Хотя, с другой стороны, когда подобное было для нас препятствием?
— Верно подмечено.
Он сжал её руку.
— Ну так, когда мы начинаем?
* * *
Вернувшись в комнату, которую Рон окрестил «шахматной», они застали Вольдеморта и Червехвоста. Рон замер в дверях, переводя взгляд с Тёмного Лорда на маленького толстячка, когда-то бывшего его любимой крысой. Даже сейчас юноша с трудом осознавал, что Короста и этот человек — одно и то же существо. Рисенн застыла рядом.
— Доказательства, Червехвост, — неприятным тоном промурлыкал Тёмный Лорд. — Коль скоро ты решил убедить меня, что Люциус — предатель, будь любезен, предъяви мне хоть какие-нибудь доказательства. Я не могу полагаться только на твои слова. Подозреваю, что о чём — о чём, а о предательстве ты знаешь не понаслышке.
— Я знаюоб этом, Хозяин, — упрямо и напряжённо повторил Червехвост. — Я по глазам вижу, когда человек врёт. Я знаю, что такое предательство. Позвольте использовать моё знание предательства, чтобы доказать вам…
— Я научен ненавидеть изменников, и нет болезни, на которую мне наплевать больше, чем на предательство… — произнёс Вольдеморт и тихо рассмеялся. — Твоё душевное волнение весьма впечатляюще и заслуживает всяческих похвал. Даже если это так, твои предположения непременно должны быть подкреплены. Я бы побеседовал с Люциусом.
— Мне вызвать его, господин?
— Нет, не спеши, — ответил Вольдеморт. Он поднял левую руку, и Рона качнуло вперёд, ноги зашагали сами, помимо воли. Полусопротивляясь-полуудивляясь, он подошёл к Тёмному Лорду. Тот никогда настолько явно не вторгался в его разум…
— Ты подслушивал, мальчик? — будь у Вольдеморта брови, они бы сейчас вопросительно приподнялись.
— Рон. Меня зовут Рон.
— Не самое благозвучное имя, правда? — тонкие бескровные губы разъехались в улыбке. — А что случилось с твоим плащом и застёжкой, мальчик? И одежда вся порвана и испачкана…
Рон взглянул на себя. Его вещи были перепачканы грязью на крыше и измяты — многие ночи ему приходилось спать на полу. Он был больше, чем уверен, что от него воняет.
876 
