30 
Харриет молча смотрела на него, чувствуя, как волна обжигающего жара заливает тело.
— Прежде чем перейти к сухой жизненной прозе, — помолчав, заговорил Лео, — ответь мне только на один вопрос. Ты получила хоть какое-то удовольствие? Или я сделал тебе слишком больно?
— Хочешь выслушать комплименты своему искусству? — ехидно поинтересовалась Харриет и испытала немалое удовлетворение, увидев, как чеканное лицо его потемнело.
— Нет, — сердито отрезал он. — Но, быть может, я причинил тебе такую боль, что ты никогда больше не захочешь повторить опыт?
— С тобой? Ни за что!
Как ни странно, Харриет вовсе не умирала от стыда и горя. Должно быть, эти чувства придут позже: сейчас она ощущала лишь громадное облегчение, словно с плеч свалился тяжелый груз. Не надо больше притворяться, следить за словами, думать о том, как повела бы себя Роза… Какое же это счастье — снова стать самой собой!
— Понимаю. — Лео откинулся на стуле; темные глаза его были непроницаемы. — Нет, я имел в виду других мужчин. В будущем.
— Других мужчин? — повторила она — такая мысль ей в голову не приходила.
— У тебя же есть жених? — нетерпеливо ответил он. — Тот, для кого ты бережешь себя? Или у вас в Англии все мужчины евнухи?
— Да нет, мужчины-то в Англии нормальные. Скорее, это мне чего-то не хватает, — с грустью ответила Харриет.
Теперь она слишком ясно понимала, чего ей не хватало — Леонардо Фортинари. Единственного мужчины, способного зажечь в ней огонь.
Он вопросительно поднял бровь.
— Предпочитаешь женщин?
— Представь себе, нет. Хотя вообще-то это не твое дело, — поспешно добавила она.
Лео сухо улыбнулся.
— Ты права. Извини, Роза.
— Харриет, — поправила она.
— Харриет, — повторил он так, словно это имя застревало у него в горле. — Хорошо, теперь объясни, как и почему Роза уговорила тебя изобразить ее на семейном празднике.
— Как — я объясню, но почему — лучше спроси у самой Розы.
— И когда она здесь появится?
— Понятия не имею.
— А Тони знает обо всем? — нахмурился Лео.
— Господи, конечно, нет! — вздрогнула Харриет. — Никто не знает, кроме Розы, меня и моей матери. А теперь еще и тебя.
— Хорошо она тебе заплатила? — осведомился Лео.
Харриет почувствовала, что заливается краской.
— Ну… в общем, да. — Неохотно она поведала, на каких условиях согласилась на предложение Розы. — Она предложила сумму, которой хватило бы на решение всех моих проблем, — и только за то, что я на три дня выдам себя за нее! И потом, мне стало ее жаль: она действительно в отчаянном положении, а другого «двойника» ей было не найти. Я ведь не только похожа на нее, но и по-итальянски говорю, как на родном языке, потому что еще студенткой стажировалась в Сиене. — Харриет подняла на него молящие глаза; почему-то ей вдруг стало очень важно, чтобы Лео не презирал ее за меркантильность. — Но сначала я твердо отказалась. Честное слово, Лео! И долго стояла на своем. Но Роза так горевала, так убивалась из-за того, что не сможет помириться с бабушкой; к тому же она очень привязалась к моей матери и беспокоилась о ее здоровье… одним словом, в конце концов, она сделала так, что я не смогла отказаться.
— Это как же? — холодно спросил он.
— Сказала, что оплатит маме операцию в любом случае — поеду я или нет.
— А тебе претит принимать подаяние?
— Вот именно.
— Но ты так и не объяснила, почему Роза не приехала сама, — резко сказал он.
— Извини, но это не моя тайна. Не сомневаюсь, Роза сама скоро все расскажет Нонне… твоей бабушке, — поспешно поправилась она.
— Кажется, ты уже начала смотреть на Нонну как на родную, — заметил Лео. Гнев его заметно смягчился. — Она похожа на твою собственную бабушку?
— Ни капельки.
— Тогда либо ты гениальная актриса, либо действительно привязалась к ней с первого взгляда.
Харриет кивнула.
— Я страшно боялась этой встречи, но, как только ее увидела, почувствовала, словно знаю ее всю жизнь. — Она опустила глаза. — Если честно, Лео, хотелось бы мне иметь такую бабушку!
— Это чувство взаимно. Нонне ты тоже очень нравишься, — признал Лео.
— Но она думает, что я Роза!
— Пусть и дальше так думает, — решительно ответил Лео. — Незачем ее расстраивать.
— Да, наверно, — вздохнула Харриет. — Но пожалуйста, Лео, поверь: мне было очень стыдно и противно ее обманывать!
30 
