31 
На следующее утро Элери проснулась без всяких признаков простуды, но была признательна, когда ей приказали остаться дома.
Джеймс опять позвонил.
– Как вы себя чувствуете, Элери?
– Спасибо, лучше. А вы?
– Почти здоров. Только умираю от скуки.
От скуки? И это в обществе прекрасной Камиллы?
– Я позвонил, чтобы убедиться, что вы не придете сегодня вечером.
– О нет, – заверила она беспечным тоном. – Кстати, в «Нортволде» уже знают, что я выхожу на работу, или мне надо кого-нибудь предупредить?
– Я попросил Брюса сообщить об этом в отдел кадров. Он был очень рад, между прочим.
– Очень мило с его стороны. Итак, увидимся в понедельник.
– А не раньше? – порывисто спросил Джеймс.
– Нет, Джеймс. Вам только моего насморка не хватает. Пока.
Элери положила трубку, чрезвычайно довольная собой. Настроение ее еще больше улучшилось, когда перед ленчем ей принесли изысканный букет цветов с коротким выражением благодарности от Джеймса.
– Боже мой, какие красивые! – воскликнула мать. – Как мило. – Она бросила на дочь внимательный взгляд. – У тебя очень довольный вид, cariad.
Элери усмехнулась.
– Не каждый день получаешь цветы.
– Если насморк пройдет к концу недели, почему бы тебе не поехать к Вики и не провести с ней денек-другой?
– Не получится. В субботу она собиралась выбраться на солнышко. Не волнуйся, ма. Все будет нормально.
Кэтрин ласково пригладила волосы дочери.
– Знаю. Но даже не думай возвращаться в кафе. Отдохни немного перед «Нортволдом».
Когда в следующий понедельник, приехав в Нортволд, Элери припарковала машину в обычном месте, у нее было такое чувство, будто она и не уезжала отсюда. Как и следовало ожидать, Брюс Гордон и два других директора были у Джеймса, когда она вошла к нему. Четверо мужчин весело приветствовали ее, и Элери, одетая в свой любимый черный костюм, уверенно заняла место за столом с приятным чувством возвращения домой.
Джеймс немного осунулся, под глазами еще оставались темные круги, но в остальном он выглядел как обычно.
– Доброе утро, Элери, и добро пожаловать, – бодро проговорил он. – Хорошо выглядите, из чего я могу заключить, что вы полностью поправились.
– Да, благодарю вас, мистер Кинкейд. – Она любезно улыбнулась. – А как вы себя чувствуете?
– Ну, пока еще не на все сто, но приближаюсь к ним. Вы сегодня немного опоздали, – укоризненно добавил он.
– Нет, не опоздала. Просто приехала в то же время, что и остальные.
Его челюсти сжались.
– Не хотели оказаться со мной наедине?
– По-моему, так лучше. – Она вопросительно посмотрела на него. – Начнем работать или вы хотите сначала выпить кофе?
– Сядьте, пожалуйста, Элери. Прежде чем мы приступим к работе, я хотел бы вам кое-что сказать.
Она села на свое обычное место. Джеймс положил руки на стол и наклонился вперед, впившись в нее взглядом.
– Мы проработали с вами двенадцать месяцев…
– Вообще-то тринадцать.
– Правильно. За это время у нас сложились разумные производственные отношения. Вы согласны?
Элери кивнула:
– Да.
– Но с тех пор мы лучше узнали друг друга. – Его глаза холодно блеснули. – И ваше поведение красноречиво свидетельствует, что вы считаете, будто я воспользуюсь этим.
– Ничего подобного, – покраснев, возразила Элери. – Все с точностью до наоборот.
Джеймс нахмурился.
– То есть вам кажется, будто это вы держитесь слишком фамильярно? И поэтому я опять мистер Кинкейд, а не Джеймс?
– Вы исполнительный директор. Я ваш помощник. Необходимо соблюдать формальности, – твердо заявила она.
– Элери, – сказал он предельно сухо, – из того, что я однажды позволил себе лишнее, не следует, что я намерен поступать подобным образом и впредь.
Она непроизвольно улыбнулась, и Джеймс одобрительно кивнул.
– Так-то лучше.
– Спасибо вам за цветы.
– Ну, хорошо, – махнул он рукой. – Давайте приступим.
Короткий обмен мнениями разрядил атмосферу. Элери была довольна, что под определенными событиями подведена черта.
К концу первой недели, после нескольких неудачных попыток со стороны Джеймса перейти на менее формальные отношения, все пошло так, как ей хотелось. Почему же она не стала от этого счастливее? – раздраженно вопрошала себя Элери.
Она успела проработать в «Нортволде» три недели, когда отец попросил ее помочь в траттории в субботу вечером.
31 
