165 
Как раз в это время откуда-то издали, из глубины дома, послышался жалобный плач. Поначалу никто на него не обратил никакого внимания. Но он все нарастал и не умолкал, так что, в конце концов, привлек внимание Императора. Марк послал за Диоклом, чтобы тот объяснил, в чем дело. Когда домоправитель явился, все заметили, что его лицо и одежда были перепачканы пеплом и золой. За его спиной стояли две служанки, растрепанные, с заплаканными лицами. Диокл о чем-то тихо доложил Марку Юлиану.
Марк сразу же повернулся к Нерону, чтобы объяснить ему суть дела.
— Мой господин, в огне пожара погибли люди, — сказал он тихо. — Я прошу прощения, но мне нужно срочно переговорить наедине с домоправителем и… Аррией.
Аррия сразу же услышала свое имя и дико закричала. Она уже знала, что ей собираются сообщить. Она резко поднялась со своего места и тут же упала без чувств, так что Марк не успел подхватить ее. Диокл подоспел на помощь и вдвоем они вынесли ее из залы.
Нерон наблюдал за всем этим с явным нетерпением. Когда после довольно продолжительного отсутствия Марк Юлиан снова занял свое место, Нерон задал вопрос:
— Ну что? Ты потерял пару служанок? И теперь наверняка хочешь, чтобы я тебе заплатил за это?
— В этом нет необходимости, — ответил Марк Юлиан. — В дыму задохнулись три служанки и дети Аррии, которые спали в комнате, находящейся рядом с библиотекой.
Желтые глаза Нерона сначала застыли в полной неподвижности, из них исчезло всякое выражение, но внезапно его лицо начало подергиваться в приступе ярости. Он отшвырнул ложку для устриц, и та с громким стуком упала на стол. Затем он попытался встать, намереваясь уйти. Пять музыкантов торопливо побросали свои инструменты и поспешили ему на помощь.
— Ты отвратительный хозяин, — начал он громко вычитывать Марку, брызжа слюной, — фазан был невкусным! Я так хотел этих детей! Ты испортил мне весь вечер! Я теперь даже десерта не хочу. Раз так, то я хочу двоих детей точно таких же, как те!
Императору очень хотелось приказать убить Марка Юлиана прямо здесь на месте, но он справился с собой, подавив свое желание, потому что оно могло лишить его еще большего удовольствия — присутствовать на предстоящей дуэли Юлиана и Вейенто.
Марк Юлиан поднялся и рассыпался в извинениях перед Императором.
Если бы Нерон попросил его предъявить тела детей для доказательства их смерти, Марк был готов к этому. Единственное, что его беспокоило: простит ли ему этот жуткий вынужденный спектакль обезумевшая от горя Аррия, когда очнется от обморока и найдет своих детей целыми и невредимыми. Но если бы он предупредил ее заранее о своем хитроумном плане, ее реакция могла бы не быть такой убедительной в своей подлинности. И Нерон не поверил бы всей этой инсценировке с такой готовностью.
Таким образом, дети были спасены — но лишь на какое-то время. Их нельзя было прятать от людских глаз всю жизнь. Нужно было избавить город от Нерона.
* * *
После того как Нерон со своими ряжеными удалился, гости начали тихо и торопливо покидать дом Юлиана.
Марк раздвинул тяжелые парчевые занавески на двери, ведущей в комнату новобрачной, для того чтобы выполнить заключительный ритуал свадебной церемонии. В доме стояла гнетущая тишина, в которой все еще ощущался страх. Где-то за занавесками в потайной комнате кто-то все еще пощипывал струны кифары, повторяя одну и ту же музыкальную фразу, завораживающую словно колдовское заклинание.
«Какой смысл в таком брачном союзе? Ведь мы по существу пленники. Тем более, что ее интересы и пристрастия совсем не совпадают с моими».
Юнилла вздрогнула, когда он вошел, и Марк понял, что его прихода не ждали и не желали. Но она быстро повернулась к нему, при этом ее туника, сделанная из легкой невесомой белой ткани, словно белое облако, повторила ее движение. За спиной Юниллы стоял туалетный столик из розового дерева, на котором, словно лес, возвышались различные косметические флаконы и баночки: румяна в терракотовых горшочках, сурьма в кувшинчике с ручкой в виде голов гриффонов… Марк решил, что своими движениями она пыталась скрыть от него все это.
Юнилла уставилась на него огромными глазами, не говоря ни слова.
«Все это очень похоже на древние вакхические ритуалы, — подумал Марк, — когда жрицы культа принимали в свои объятия первого встречного — совершенно незнакомых чужих людей».
165 
