42 
Только тут Топси вспомнила, что не имела права этого говорить. Однако ей казалось, что Данте полезно узнать эту историю, чтобы понять силу связи между матерью и отчимом. Поэтому она рассказала ему все, что узнала от Софии.
Данте был поражен.
– Я не знал, что они были знакомы в юности. Почему она мне не рассказала? Они так быстро поженились… но если бы я знал эту историю, то не тревожился бы так.
– Теперь ты знаешь, – ответила Топси, думая, что София и Витторе в чем-то поспособствовали неприязненному отношению Данте к их браку. Если бы они были откровеннее, его взгляды могли бы быть другими.
– Теперь это не важно, – внезапно вздохнул Данте. – Но моя мать чуть не умерла во время беременности потому, что побои отца вызвали внутреннее кровотечение…
Топси безмолвно кивнула в сочувствии.
– Вскоре после этого я попытался вступиться за нее и ударил отца, но, к сожалению, тогда я был тощим подростком.
Топси предположила, что именно после этого его нашли у обочины избитым, и у нее сжалось сердце от мысли, что он вырос в такой жестокой обстановке. Она не могла простить ему Косиму и все еще не понимала, зачем он прилетел в Лондон. Однако теперь она лучше понимала характер Данте. Может, из-за несчастливого брака родителей и насилия в детстве он потерял способность глубоко любить… Но ведь он женился в двадцать один! Так почему она все время ищет оправданий его недопустимому поведению?
Отперев дверь дома, они вошли внутрь. Свет горел, и, судя по температуре, отопление было включено; видимо, Саффи позвонила и предупредила экономку о прибытии гостей. В камине горел огонь. Данте осмотрелся, остановившись перед большой коллекцией семейных фотографий на столике у окна.
– В вашей семье много детей, – заметил он.
Топси глубоко вздохнула:
– Данте?
Он обернулся, изумрудные глаза впились в нее с неожиданной силой, и его притягательность снова одурманила ее, как наркотик.
– Объясни мне, пожалуйста, что ты делаешь в Лондоне.
– Мне нужно было тебя увидеть, – заявил он.
– Но нам не о чем говорить, – ответила она напряженным от попыток сдерживаться голосом.
– Топси, ты мне дорога… – порывисто выдохнул он.
– У тебя странный способ это показывать, – скептически сказала она; все поведение Данте на балу демонстрировало пренебрежение ее чувствами. – До сегодняшнего вечера ты не рассказывал мне ничего личного. Даже о твоем прошлом браке я узнала от твоей матери. Ты сам говорил, что мы просто веселимся, но веселье кончилось. Все кончилось.
Под бронзовой кожей скул заиграли желваки.
– Я рассказал тебе об отце, чтобы смягчить дискомфорт из-за новостей о твоей матери. Я не привык о себе рассказывать. Не привык делиться личным с другими людьми.
– Это только подтверждает, что я не зря ушла.
– Но не я один храню секреты, – внезапно возразил ей Данте, и в зеленых глазах вспыхнула укоризна.
– Что ты имеешь в виду? – возмутилась Топси.
Данте вынул из кармана конверт и протянул ей.
– Это должно все объяснить.
Топси нахмурилась, открывая конверт. В нем была открытка, хотя до ее дня рождения было еще далеко. В открытке говорилось:
«Добро пожаловать в семью. Витторе».
Данте заглянул ей через плечо, тоже прочитав сообщение.
– Что это значит? – прошептала Топси, боясь поверить, что эти слова означают именно то, что она хотела услышать.
– Тест на ДНК подтвердил совпадение. – Данте окинул ее холодным оценивающим взглядом. – Да, Витторе рассказал мне, что ты считала его своим возможным отцом, но сказала об этом только в ночь бала. А со мной ты собиралась поделиться?
У Топси кружилась голова от новостей о подтверждении отцовства и от того, что формулировка в открытке Витторе явно приглашала ее в семейный круг. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Что Витторе об этом думает?
– У него ушла пара дней на то, чтобы пережить шокирующие новости, но после этого… он доволен. И матери уже рассказал. Конечно, она огорчилась, узнав о его неприятных отношениях с твоей матерью, но с тех пор она находит все новые и новые положительные сравнения между тобой и своим мужем, – насмешливо сообщил Данте. – Говорит, у вас одинаковая улыбка. Честно говоря, я такого не замечал.
– Я так рада, что графиню все это не расстроило, – выдохнула Топси. – Конечно, ты не видишь сходства – Витторе при тебе редко улыбается. Зачем ему улыбаться? Думаешь, ему нравится твое неодобрение?
42 
