62 
Глядя перед собой, я перешла на бег, твёрдо решив думать о чём угодно, кроме его взгляда, наблюдающего за моим телом. Игнорировать его. Я должна была попасть в свою беговую зону, расчистить немного места в голове, чтобы сфокусироваться.
После первых километров я вновь бросила взгляд через плечо, обнаружив, что он неотрывно за мной наблюдает. Он смотрел так, словно перед ним был подарок, а он только и ждал, чтобы его распаковать. Под одеялом вырос отчётливый бугор, но Севастьянов, казалось, чего-то выжидал.
Я начала потеть, дыхание стало более поверхностным. Через полдистанции я вновь обернулась. Одна рука скользнула под одеяло, бицепс на руке ритмично сокращался. Por Dios, он мастурбировал, наблюдая за мной.
Я оступилась, и датчик пульса заорал, как бешеный.
Дьявол понял, что означает этот звук. Он усмехнулся.
Сфокусироваться не получалось. Я слишком остро чувствовала всё, что происходит вокруг. Несмотря на жар внутри, по коже пробежал озноб. Я ощущала каждую каплю пота на теле. Под топом обозначились соски.
От бега я всегда заводилась. А если бегать, когда за этим наблюдал он? Я. Просто. Сходила. С ума.
Когда бы я не пыталась взять паузу и спокойно подумать, в моих мыслях тут же оказывался он. Видела, слышала и чувствовала я лишь его одного - словно он полностью завладел моим разумом, постоянно расширяя территорию.
С некоторыми трудностями я завершила пробежку. Остывая, стала гадать, что обнаружу, обернувшись вновь. Может, он уже кончил? Или просто ушёл. Сойдя с тренажёра, я увидела, что он сидел на краю кровати с торчащим и набухшим членом. Моя киска сжалась в ответ.
Я заставила себя направиться прямо в душ, но Севастьянов ухватил мою руку, когда я проходила мимо.
- Тебе надо присесть. - Свободной рукой он похлопал себя по коленям.
- С меня пот ручьём течёт.
Его веки отяжелели.
- Я знаю. - Он стянул с меня шорты, и прежде, чем я успела из них выпутаться или снять кроссовки, усадил к себе на колени, будто я совсем ничего не весила.
Спиной я оказалась прижата к его груди, а свой член он просунул прямо к моей киске. Поддерживая под колени, он раскрыл меня прямо над торчащим стволом.
- Я войду медленно.
Смазка возбуждения пришла на помощь, когда он медленно... сантиметр за сантиметром... позволил мне скользнуть вдоль него...
Севастьянов шумно выдохнул.
- Твоя киска просто обжигает. Моя Катя по-прежнему горит? - К основанию член расширялся, и мышцам пришлось чуть растянуться, чтобы полностью всё принять. - Или это бег тебя так возбудил? - Он задрал наверх насквозь промокший топ, и я ощутила его руки везде: на влажном животе, на груди, на промежности.
- Бег, - выдохнула я. В кроссовках, с болтающимися на одной лодыжке шортами и задранным топом я выгибалась под его руками. - Но зная, что ты на меня смотришь, как ты на меня смотришь...
Он массировал мои покрытые капельками пота груди, а потом ущипнул соски, безжалостно, так, как делал это в ванной.
- До тебя такого стояка у меня ещё никогда не было. За час я успел промочить простыни, пока мошонка наливалась семенем.
От прикосновения к клитору я застонала, начиная извиваться, насаживаясь на его ствол.
Он прижался губами к впадинке на моей шее. Поцеловав, слизнул капельку пота, прохрипев:
- Моя.
Ай, Dios mío, как хорошо! Написанное им послание оказалось правдой. Слишком хорошо. Надо восстановить границы!
И будто понимая, что я готовлюсь к сопротивлению, он приказал:
- Сдайся, - а его пальцы накрыли клитор, потирая из сторон в сторону, сильно, быстро.
Мои глаза захлопнулись, мозг отключился, создав внутри тот самый вакуум, которого я так искала.
Мною управляли ощущения.
Я ощущала его член, руки - и рокочущий голос. Я держалась за этот звук, будто он вёл меня домой. Я двигалась на русском, как никогда прежде, бормотала его имя. Запрокидывала голову назад, чтобы добраться до его губ, зная, что почувствую вкус собственного пота. И запомню этот момент навсегда.
Кончив, дрожа, я жалобно застонала, не отрываясь от его губ. Не делай этого со мной.
В ответ меня заполнила волна горячего семени, будто повторив "Моя".
Надолго ли?
Его тело всё ещё вздрагивало, руки обвивали, крепко прижимая, как сокровище, с которым он ни за что не хотел расставаться.
- Ну, закуска была неплоха, - он куснул мою мочку, - но до сытости ещё далеко. В его голосе звучала улыбка. Утро у кого-то явно задалось.
62 
