Особенно,... 
17 
Петер с энтузиазмом засучил рукава.
— Готово! — торжественно объявил он пятнадцать минут спустя.
Конечно, только полный глупец может получать удовольствие, занимаясь чисткой овощей. Но, как ни странно, это случилось… Причем он испытывал гораздо больше гордости, чем тогда, когда заключал какую-нибудь выгодную в финансовом отношении сделку. Оказывается, держать в руках большую кастрюлю с умело очищенным картофелем намного приятнее, чем, допустим, конверт с только что приобретенными акциями.
— Что еще делать? — спросил он с нетерпением.
Илона окинула его испытующим взглядом.
— Пожалуйста, нарежьте картофель соломкой. Не знаю, найдется ли мужчина, который в состоянии сделать это как полагается, — добавила она с улыбкой. — У них почему-то получается всегда или слишком толсто, или слишком длинно. Наверно, это фаллический комплекс.
— Вы имеете в виду комплекс неполноценности? — парировал Петер, смущенно улыбаясь.
Все это время он испытывал такое возбуждение, что ни о каком комплексе неполноценности не могло быть и речи.
— Но разве у Зигфридов он бывает? — спросила она, ставя пирог в духовку.
— Какая грубая лесть!
— Нисколько. Достаточно взглянуть на вас в профиль. Как все художники, я — немножко физиономистка, Петер.
— Комплексы есть у всех, Илона. Просто некоторые умело скрывают их.
Она вдруг насторожилась.
— Вы серьезно? Так что вы прячете под маской своей респектабельности?
Он хитро посмотрел на нее.
— Узнаете, если расскажете о себе.
Илона весело рассмеялась. Вот уж поймал, так поймал. Да, этот «крутой банкир» нравился ей все больше и больше. Он вовсе не тот самоуверенный сноб, каким, честно говоря, показался ей при первой встрече. Неприступность и махровый консерватизм — лишь фасад, за которым скрываются прямота и безыскусность. А его манера с серьезным видом подшучивать над собеседником просто неподражаема.
Может быть, поэтому она чувствует себя с ним совершенно свободно? Не то, что с этим занудой Ульрихом… И это тоже очень важно — ведь полноценный секс без раскованности партнеров невозможен.
Внимательно наблюдая за пирогом в духовке, она в мельчайших подробностях продумывала план своих дальнейших действий.
Если Петер Адлер станет ее любовником, — а в этом еще нельзя было быть до конца уверенной, — она разрешит ему предохраняться пару месяцев, а затем скажет, что собирается пить противозачаточные таблетки. Вряд ли он будет против. Илона не помнила ни одного мужчины, который отказался бы от так называемого естественного секса.
И тут, представив Петера в своих объятиях, она вдруг почувствовала сильное, нетерпеливое возбуждение.
Обычно для Илоны не имело значения, сколько пройдет времени, прежде чем она затащит мужчину в постель. Ей даже нравилось затягивать процесс обольщения.
Но теперь она не хотела и думать о том, что после ужина Петер отправится в какой-то там отель. Отпустить его, позволить ускользнуть в сгущающиеся сумерки? Ни за что! Он нужен ей здесь, в ее доме, сегодня же…
Теперь она знала, что не услышит отказа. Если бы Петер по-прежнему избегал ее, то не поехал бы с ней в Альпы и уж, конечно же, не принял бы приглашения на ужин. Но опасение — пусть небольшое, совсем крохотное, — что добыча в последний момент ускользнет из ее цепких лапок, — все же существовало.
Нет, все-таки с грубоватым, откровенно чувственным Ульрихом было проще.
Илона бросила опасливый взгляд на Петера, и сердце ее учащенно забилось. Скоро придет Франц. Если она хочет добиться своего, нечего терять время на разговоры.
— Послушайте… А вам действительно так уж необходимо вернуться в гостиницу?
Петер затаил дыхание. Эта женщина сейчас сказала то, что он так мечтал услышать. А что если она его просто-напросто разыгрывает?
— Не хотел бы вас стеснять. — Он застенчиво потупился. Как приятно разыгрывать недотрогу, зная, что дело, в сущности, в шляпе!
— Ну что вы, — проговорила Илона, доставая из холодильника отбивные. — Я всегда могу лечь в комнате для гостей.
Петер едва сдержал улыбку. В комнате для гостей? Разумеется, моя прелесть. Он готов был подыгрывать ей и дальше, — до тех пор, пока в конце концов не получит того, за чем пришел.
— Ну… если это вас не стеснит… А когда появится ваш шеф?
Наморщив свой слегка вздернутый носик, Илона недовольно посмотрела на Петера.
17 
