Особенно,... 
72 
— Что случилось? — послышался голос Урджина.
— Ничего, — буркнул Камилли. — Здесь никого нет.
— Камилли, что произошло?
— Я же сказал, ничего.
— Я не первый день тебя знаю. Она что, умудрилась даже в таком состоянии вывести тебя из себя?
— Да, представляешь, — усмехнулся Камилли, — даже в этом дерьме, в которое мы все угодили, она смогла преподнести мне очередной "сюрприз".
— Ничего, скоро выберемся, и ты с ней распрощаешься, — подбодрил его Урджин.
Камилли не отреагировал на эту реплику, и Урджина это смутило.
— Или ты не хочешь прощаться с ней? — осторожно предположил он.
Камилли обернулся к брату и со всей серьезностью ответил:
— Я женюсь на ней.
— Что? — не понял тот.
— Я женюсь на ней, — повторил Камилли.
— Но… я чего-то не понимаю? Что с тобой?
— Я хочу ее, и я женюсь на ней! Чего тут непонятного?
— Одного желания для брака мало! Нужно еще и любить!
— А ты любишь, Урджин?
— Я — это другое дело. У меня не было выбора, а у тебя есть.
— В отличие от тебя, я не боюсь любви и открыт для нее.
— А кто сказал, что я боюсь этого чувства?
— Тогда ответь мне: ты сказал Эсте, что любишь ее?
Урджин оторопел.
— Причем здесь это?
— Нет, не сказал, потому что ты боишься, что любовь к женщине сделает тебя уязвимым. Но Урджин, любовь — это взаимное чувство, и уязвимость становится совместной, когда двое испытывают его.
— Я что-то не понял: к чему ты клонишь?
— Я хочу жениться на ней, потому что испытываю к этой девушке чувства, которые, как мне кажется, и есть — любовь. И я не боюсь этого, Урджин, потому рискую.
— По-моему, ты ударился головой…
— Ну что ж, тогда теперь твой брат — олигофрен. Терпи кузен.
Камилли похлопал Урджина по плечу и пошел в сторону хижины.
— Что мы будем делать дальше? — крикнул ему в спину Урджин.
— Для начала, давай осмотрим эту хибару, — ответил кузен и ускорил шаг.
Глава 22
Братья обшарили одноэтажное деревянное строение. Здесь была всего лишь одна большая комната, которая вмещала в себя камин, две кровати, стол, несколько стульев и шкафы с полотенцами, одеялами и всякой домашней утварью.
— Охотничий домик, — заключил Урджин. — Попробуй развести огонь в камине, а я перетащу Эсту и Назефри внутрь.
— У меня нет ни спичек, ни зажигалки.
— Возьми в шкафу. Там этого добра полно.
День близился к концу. Камилли смог протопить домик, и теперь здесь было очень тепло. Урджин в очередной раз попытался разбудить Эсту, и она даже смогла промямлить что-то о том, что хочет пить. Он тут же принес воды и напоил жену, после чего она благополучно опять уснула.
Состояние Назефри также улучшилось. Теперь она могла тихо шептать слова, и стала ощущать кончики пальцев ног. Неизвестно, кого это больше обрадовало: ее или Камилли, который все это время крутился возле нее и предлагал свою помощь.
— Не хочу тебя расстраивать, Урджин, но девушек следует искупать, пока окончательно не стемнело. В озере теплая вода, и мыло где-то здесь я видел. Ты искупаешь Эсту, а я займусь Назефри.
— Я против, — послышался сиплый женский голос.
— Тебе слово не давали, — отрезал Камилли и направился к шкафу в поисках мыла.
— Что это значит? Я хочу остаться грязной — это мое право!
— А я хочу спать рядом с чистой женщиной под чистым одеялом, — ответил Камилли.
— Ты собрался спать рядом со мной?
— Да, потому что ночью здесь будет холодно, а живая грелка, вроде тебя, мне не повредит.
— Спи рядом с Урджином! Мне не холодно!
— Назефри, Урджин будет спать возле Эсты. И мне там делать нечего, сама должна понимать.
— Но…
— За что мне это! — перебил ее Камилли. — Назефри, замолчи!
— Но…
— Все! Мне это надоело. А вот и мыло! — воскликнул он. — Планы меняются: первыми идем купаться мы.
— Какого черта! — попыталась закричать Назефри, когда Камилли здоровой рукой оторвал ее от пола и, перекинув через плечо, побрел в сторону озера.
— Удачи! — крикнул ему Урджин на прощание.
Назефри не унималась до тех пор, пока ее бренное тело не упало на берег. Как будто прочувствовав все, что сейчас с ней будет происходить, она испугалась и замолчала на полуслове.
72 
