35 
10 февраля 1946.
«Мне незачем Тебе писать или говорить с Тобой»,– так я начала недавно письмо, и мне стало стыдно, я его порвала, очень глупо Тебе писать, Ты же знаешь все прежде, чем я подумаю. Любила ли я толком Мориса раньше, чем полюбила Тебя? Или Тебя я и любила все время, касалась Тебя, когда касалась его? Могла бы я Тебя коснуться, если бы сперва не коснулась его, как никого не касалась, ни Генри, ни одного человека? И он любил меня, как никого не любил. Меня – или Тебя? Ведь он ненавидел во мне то, что и Ты ненавидишь. Он был на Твоей стороне, но этого не знал. Ты хотел, чтобы мы с ним расстались,– и он хотел. Он добивался разрыва и злостью, и ревностью, и любовью. Он ведь меня так любил, и я его так любила, что мы все растратили, у нас ничего не осталось, кроме Тебя. Ни у кого из нас. Я ведь могла бы всю жизнь крутить романы. Но уже тогда, в первый раз, в Паддингтоне, мы растратили все, что у нас было. Ты был там. Ты учил нас не скупиться, как богатого юношу, чтобы когда-нибудь у нас осталась только любовь к Тебе. Но Ты ко мне слишком добр. Когда я прошу боли, Ты даешь мир. Дай и ему. Дай ему, забери от меня, ему нужнее!
12 февраля 1946.
Два дня назад мне было так хорошо, так спокойно. Я знала, что снова буду счастлива, но вот вчера видела во сне, что иду по длинной лестнице к Морису. Я еще радовалась – я знала, что когда я дойду, мы будем любить друг друга,– и крикнула, что сейчас приду, но ответил чужой голос, гулкий, как сирена в тумане. Я решила, что Морис переехал и теперь неизвестно, где он, пошла вниз, но почему-то оказалась по грудь в воде, и в холле был густой туман. Тут я проснулась. Мир и покой исчезли. Я не могу без Мориса, как тогда. Я хочу есть с ним вместе сандвичи. Я хочу пить с ним у стойки. Я устала, я больше не хочу страдать. Мне нужен Морис. Мне нужна простая, грешная любовь. Господи, дорогой мой, я бы хотела, чтобы мне хотелось страдать, как Ты, но не сейчас. Забери это ненадолго, дай попозже.
Книга четвертая
Больше я читать не мог. Снова и снова пропускал я совсем уж невыносимые места. Я хотел выяснить про Данстана, хотя и не столько, но теперь это куда-то ушло, словно скучная дата. Теперь это было не важно. Если я опоздал, то на неделю. «Мне нужен Морис. Мне нужна простая, грешная любовь».
«Что же еще я могу дать? – думал я.– Я ничего не знаю о другой любви. Но если ты думаешь, что я все растратил, ты ошиблась. Осталось достаточно на нашу жизнь»,– и я подумал о том дне, когда она паковала вещи, а я тут работал и не знал, что счастье так близко. Хорошо, что не знал; хорошо, что знаю. Теперь я могу действовать. Данстан – это чепуха. Тот уполномоченный – тоже. Я подошел к телефону и набрал ее номер.
Ответила служанка. Я сказал:
– Говорит Бендрикс. Можно попросить миссис Майлз? Она сказала: «Подождите»,– а я перевел дух, словно долго бежал. Я ждал ее голоса, но снова услышал служанкин – та говорила, что миссис Майлз нет дома. Не знаю, почему я ей не поверил. Я подождал пять минут, потом натянул на трубку платок и позвонил еще раз.
– Попросите, пожалуйста, миссис Майлз.
– Ее нет дома.
– Когда ее можно застать? Это сэр Уильям Мэллок. Она ответила очень скоро.
– Алло! Это я.
– Знаю,– сказал я.– Я знаю твой голос.
– Вы… А я думала…
– Сара,– сказал я,– я сейчас приду.
– Нет, Морис, не надо. Я лежу.
– Тем лучше.
– Не говорите глупостей. Я болею.
– Значит, надо увидеться. Что с тобой?
– Да ерунда. Простудилась. Морис…– она говорила четко, как гувернантка, и это бесило меня.– Пожалуйста, не надо приходить.
– Сара, я тебя люблю и приду.
– А я уйду. Встану.
«Если я побегу,– подумал я,– я там буду через пять минут, она еще не оденется». Она сказала:
– Я велю служанке никого не пускать.
– Она не похожа на вышибалу. Меня придется выталкивать.
– Морис, пожалуйста… Я очень прошу… Я давно ничего не просила.
– Только позавтракать вместе.
– Морис, я не могу. Я просто не могу сегодня. На той неделе…
– Много было недель. Я хочу видеть тебя сейчас. Сегодня.
– Почему?
– Ты меня любишь.
– Откуда вы знаете?
– Неважно. Я хочу, чтобы ты ко мне ушла. Уйдешь?
– Морис, я могу ответить так, по телефону. Нет.
– По телефону нельзя тебя коснуться.
– Морис, дорогой, пожалуйста! Обещай, что не придешь.
– Приду.
– Морис, мне очень плохо. Очень больно. Я не хочу вставать.
– И не вставай.
– Я непременно встану, и оденусь, и уйду из дому, если…
35 
