99 
— Ты проснулась? Элис! Мне нужно поговорить с тобой.
Ответа не последовало, и Алексей продолжил колотить в дверь, краем глаза отметив, что Реджинальд поспешно ретировался из комнаты.
— Я уезжаю из города, Элис. Ты выжила меня из моего собственного дома. Открой дверь и насладись мгновениями своего триумфа.
Дверь распахнулась, на пороге возникла Элис. Ее длинные белокурые локоны в беспорядке рассыпались по плечам, а фиалковые глаза были тревожно расширены. На ней была ночная сорочка — всего лишь кусок шелка на двух тоненьких бретельках, совсем не скрывающий ее соблазнительное тело. Она была такой чувственной и красивой, что рот его увлажнился, а плоть болезненно напряглась.
— Доброе утро! — улыбнулся Алексей, терзаемый одновременно и желанием, и отвращением.
Бросив взгляд на его обнаженный торс, Элис стала закрывать дверь, но он проигнорировал ее намерение и все же вошел в спальню.
— Неужели ты не хочешь как следует попрощаться со мной? — с издевкой произнес он.
Элис залилась румянцем, будто никогда прежде не видела мужчину не вполне одетым.
— Почему бы тебе не одеться? А потом мы встретимся внизу и обо всем поговорим, — хрипло произнесла она.
Алексей пристально посмотрел ей в лицо, что явилось непростой для него задачей, учитывая, что для этого ему пришлось оторвать взгляд от ее роскошного тела. Под глазами ее залегли темные круги. Возможно, она тоже провела бессонную ночь. Он медленно улыбнулся, надеясь, что дело именно в этом.
— Что случилось? Не могла заснуть? Погоди-ка, ты мечтала о Блэре? Нет, лучше скажи, что мечтала обо мне.
— Ты не одет.
— И ты тоже. Это очень удобно, тебе не кажется?
В голове Алексея тревожно зазвенели колокольчики, когда он захлопнул за собой дверь. Он точно знал, чего хочет, но никогда бы не стал принуждать Элис к близости против ее воли. Но он так плохо себя чувствовал, что это вызывало у него беспокойство.
Особенно если он снова начинал думать об Элис в объятиях Блэра и о ней же в своей собственной постели.
Скрестив руки на груди, он улыбнулся жене:
— Какие у тебя планы на день?
Она непонимающе воззрилась на него, будто он говорил по-китайски.
— Куда ты едешь?
— В Уиндхэвен. Знаешь, мне действительно понравилось то платье, что было на тебе вчера, но видеть тебя в ночных сорочках доставляет мне еще большее удовольствие.
Не в силах сдержаться, он обнял жену за плечи. Глаза ее широко раскрылись, когда он провел пальцами по ее руке, лаская ее.
Элис задрожала.
— Если ты немедленно не откроешь эту дверь, я закричу.
— Почему? Неужели я пугаю тебя? Или ты боишься собственной страсти, Элис? Не отрицай очевидного. Ты можешь любить другого мужчину, но хочешь именно меня.
Она облизнула губы. Ощущая сильнейшее возбуждение, Алексей схватил ее за руку и стал тянуть к себе.
— Перед отъездом я хочу добиться от тебя настоящего прощания, — промурлыкал он, действительно имея это в виду. — Ты, черт побери, моя жена.
Элис едва сдерживалась, чтобы не припасть к его груди. Щеки ее раскраснелись.
— Я не могу этого сделать, Алекси, — выдохнула она.
Она в самом деле любит Томаса Блэра. Она трепетала и задыхалась от желания — это было несомненно, — но все же предпочитала отвергать мужа ради любовника.
Он отпустил ее.
Она отскочила на несколько шагов, хватая ртом воздух.
Больше всего на свете Алексею сейчас хотелось швырнуть ее на кровать, пусть даже помимо ее воли, и насладиться каждым дюймом ее восхитительного тела. Он глубоко вдохнул, пытаясь унять дрожь.
— Я отправляюсь в Уиндхэвен, — отрывисто произнес он и, повернувшись, настежь распахнул дверь спальни. Элис понимала, что его решение уехать было правильным как для него, так и для них обоих. — Как я понимаю, скучать ты по мне не станешь. У меня есть только одна просьба.
Дрожа всем телом, Элис быстро схватила покрывало и накинула его себе на плечи. Алексей презрительно фыркнул. Ноги ее оставались неприкрытыми, и его воображение с легкостью дорисовывало детали.
— Пока меня не будет, можешь встречаться, с кем пожелаешь, — но только не в этом доме. Используй свою квартиру на Гросвенор-сквер или номер в отеле.
Элис била крупная дрожь, и она обхватила себя руками.
— Я никогда не поступила бы с тобой столь непочтительно — а еще я была бы очень благодарна, если бы ты говорил со мной чуть более уважительным тоном.
99 
