35 
Она смахнула навернувшиеся на глаза слезы.
И только теперь, когда ей грозила опасность его потерять, она наконец-то призналась себе, как сильно любит Ричарда, графа Сомертона.
Ее любовь была безответной, Жасмин прекрасно это понимала. Но от этого любила его не меньше.
Жасмин поняла, что с той судьбоносной ночи, когда она едва не разбилась, оступившись в галерее, ее сердце принадлежит графу.
— А теперь я должна его спасти! — пробормотала она себе. — Но нужно спешить! Они уже далеко ускакали. Господи, пешком я никогда их не догоню!
Тут Жасмин осенила одна идея, она развернулась и побежала по террасе, огибающей замок. Сердце у нее бешено билось, разум затуманивал страх за Ричарда.
Они ведь не сделают ему ничего плохого? Может быть, потребуют выкуп? В Америке похищение людей — обычное дело, но Жасмин не предполагала, что такое случается и здесь.
Но если они похитили графа из-за выкупа, у кого они будут его просить? У Ричарда нет близких родственников.
В голове роились мрачные мысли.
А если он серьезно ранен? Когда она видела его в последний раз, он казался оглушенным: не мог самостоятельно передвигаться, поэтому его вытащили на улицу.
— Но, возможно, он просто притворялся, — предположила она, — чтобы задержать их и получить шанс на спасение.
Оставалось только надеяться, что она права.
И кто этот бородач, который украл ее Метеора? Похоже, в этом жутком похищении он главный.
В конюшне замка было тепло от дыхания дремлющих лошадей. Жасмин отлично понимала, что для подобного дела не подойдет ни одна из горячих чистокровных лошадей графа.
Она уже убедилась, как сложно управлять Метеором, когда у того на льду разъезжаются копыта.
Нет, ей нужно что-то попроще и покрепче — подойдет серый коренастый пони Джорджа Редфорда, который все еще стоит в конюшне Сомертона, ожидая, что его отведут назад на ферму, когда прекратится снегопад.
Жасмин быстро вывела его из конюшни.
Она привыкла скакать по прериям верхом на неоседланных лошадях у себя в Миссури, поэтому легко могла справиться с этим маленьким пони.
Жасмин уже выводила пони из стойла, когда юный конюх, пошатываясь ото сна, появился на пороге комнатки. Он даже глаза протер от изумления, когда среди ночи обнаружил на конюшне американку.
Не потрудившись даже надеть седло, она потянула за уздечку, в одну секунду вскочила на широкую серую спину пони и поскакала по тропинке.
Она следовала за похитителями и страстно благодарила Господа, что смогла собраться с духом и сесть на лошадь после своей последней поездки верхом, едва не стоившей ей жизни.
* * *
А в замке поднялась суета.
Одна только невозмутимая Мэри спокойным низким голосом отдавала приказы, перекрикивая шум.
Генри она отправила в деревню за констеблем.
Фергус порывался отправиться за похитителями, но Мэри остановила его.
— Послушай, Фергус, констебль в одиночку не совладает с этими негодяями. Мне нужно, чтобы ты обошел всех, куда только сможешь добраться, и поднял крестьян. Скажи, чтобы они собирались в деревне, а там констебль уж знает, что делать.
Она немного покачнулась и всхлипнула, но крепкая рука Джорджа поддержала ее.
— Мэри, любимая, держитесь, — успокоил он. — Вы должны быть сильной ради всех нас.
— Знаю. Буду держаться. Но, Джордж, мне кажется, что мисс Уинфилд погналась за ними! Клянусь, я ничего не знала. Подумала, что она вышла на улицу, чтобы проследить, в какую сторону они поскакали, но назад она так и не вернулась!
Джордж обнял любимую.
— Тихо, тихо! Мэри, вы ни в чем не виноваты. Мы же знаем, что она крепкий орешек. По-моему, она не даст себя в обиду.
— Но, Джордж, она же хрупкая девушка, одна против негодяев. Мы должны отправиться за ней. Медлить нельзя! Мы не можем дожидаться, пока из деревни прибудет констебль с подмогой. Нужно действовать!
Она не сводила глаз с молодого фермера, гадая, не помешает ли ему нелюбовь к графу и всему миру богатства и привилегий помочь юной американке.
Джордж нахмурился и обнял Мэри еще крепче. Он не мог допустить, чтобы его любимая так расстраивалась.
— Мэри, вы же лучше меня все знаете. Мы с графом из разных социальных слоев, это правда. Но мы оба — уроженцы Йоркшира. Поэтому, пока я жив, ни один проклятый негодяй не посмеет удерживать его ради выкупа!
— Тогда что же нам делать?
Джордж был мрачнее тучи.
35 
