Последние отзывы

  72  

Потом Лариса перешла к истории Мам Бедофляй, молодой женщины-рабыни, влюбившейся в моряка заморского (примечания о моряках, морях, океанах, морских средствах передвижения оказались совершенно непонятными). И эта женщина, оставленная возлюбленным, тоже покончила с собой.

Посмеявшись над скептическими минами слушательниц, Лариса пообещала продолжить занятия завтра.

На следующее утро во дворе собралось еще больше женщин.

Начала Лариса с истории о девушке Джул и парне Роме, принадлежащих к разным семействам. Эти двое полюбили друг друга, но семейства не одобрили их взаимного влечения, и они оба покончили счеты с жизнью. Эта история вызвала более оживленную реакцию слушательниц. Все загалдели, когда кто-то вставил: «Как махонди и хадроны». Женщины кривили физиономии и возмущенно вздергивали плечи. Разве можно полюбить этих уродов хадронов!

Во второй истории речь шла о девушке, которая хотела соединиться с юношей, а отец заставлял ее выйти за богатого старика. Но этой девушке покончить с собой не дали, а заточили в храме.

— В каком храме? Что такое храм?

— Это место, где они держали Бога.

— Какой Бог? Что такое Бог?

— Бог был невидимым существом, управляющим их жизнью.

Такое определение вызвало всеобщее веселье и свободные вариации на темы невидимости и управления жизнью.

Последняя история рассказывала о знаменитой певице по имени Тоски, подруге молодого мужчины, сбежавшего от стражи. А стража преследовала его за то, что он замышлял злое против тамошнего властителя, очень нехорошего человека. В обмен на обещание освободить ее друга Тоски отдалась начальнику стражи, который ее обманул. И знаменитая певица убила себя.

К этой истории отнеслись намного серьезнее, чем к предыдущей. Все знали о желании молодых хадронов захватить власть в стране, знали и о том, что некоторые из них попали в тюрьму, а оставшиеся на свободе строили смелые планы, готовили государственный переворот, устраивали заговоры.

Душеспасительные беседы желаемого действия не возымели: девиц, жаждущих семени Юбы, стало уже не три, а четыре. Но Юба сам вышел к женщинам и объявил, что придется дожидаться сезона дождей и рождения детей первой партией беременных.

Когда Маара обнаружила наконец кровотечение, она, соответственно договоренности, отправилась к Кандас и обнаружила, что та разглядывает в комнате собраний большую карту, занимавшую целиком одну из стен. О существовании этой карты Маара ранее не подозревала, ибо ее обычно скрывал занавес. Маара с порога, на ходу, сообщила о кровотечении и остановилась перед картой, как будто видя перед собой пищу, в которой ей долго отказывали. Кандас, натягивая шнур занавеса, задумчиво произнесла:

— Я полагала, что ты в полях с Мериксом.

— Кандас, когда я начну учиться?

— Чему ты хочешь учиться?

— Всему. Можно начать со счета, с чисел.

— Но, Маара, ты знаешь столько же, сколько и мы. Ты подсчитываешь мешки мака и конопли, сообщаешь нам результаты…

— Разве вы больше ничего не знаете?

— Мы знаем то, что положено знать.

— Но когда я докладываю, что собрано десять тысяч мешков, это значит, что собрано десять тысяч мешков. И это мой предел. То есть предел мешков, то есть… Но ведь числа на этом не кончаются, их больше, намного больше. Или вот мы слышим про старые времена… Десять тысяч лет назад…. Вчера Мерикс говорил о двадцати тысячах лет. Это предел того, что мы знаем. Или воображаем, что знаем. А что, как и когда происходило на самом деле… Как в этом убедиться?

Кандас опустилась на стул и предложила сесть Мааре. Внимание той сосредоточилось на руках Кандас, на ее длинных умных пальцах, постоянно двигающихся. «Она сдерживает себя, — подумала Маара. — Она не хочет проявить нетерпеливости, нетерпимости, она щадит меня».

— Давным-давно жили люди, настолько нас во всем превосходящие, что мы даже этого и вообразить не можем.

— Откуда мы это знаем?

— Пять тысяч лет назад ужасный ураган взрыл пески пустыни и там, где была пустыня, обнаружился город. Очень большой город. Город, построенный для того, чтобы хранить историю, записи, книги.

— У нас были книги дома, когда я была совсем маленькая.

— Не на коже книги, не на пергаменте. На бумаге. Материал, похожий на тот, из которого мы делаем домашние тапочки. И на этой бумаге они печатали тексты.

— Наши книги были написаны от руки.

  72