34 
— Как она должна была страдать! Ты знала моего отца. Расскажи мне о нем.
— Он казался таким милым молодым джентльменом. Высокий, с красивым лицом. Одно время он был любимцем мистера Хенникера. Но потом он, конечно, говорил о нем ужасные вещи. Я никогда не забуду тот день.
— Расскажи мне все, Ханна.
— День начался, как обычно. Мы принесли гостям горячую воду. Одна из горничных сказала: «Мистера Дерхэма нет в комнате. Его постель нетронута, его вещей нет». Мы возразили: этого не может быть, но так оно и было. А затем мистер Хенникер обнаружил, что недостает его самого прекрасного опала, и, естественно, все решили, что он захватил его с собой.
— Но это не так, Ханна. Ты же знаешь, что это не так.
— То же самое говорила ваша мама, но он уехал, и опал исчез.
— Она знала, что он не брал его.
— Она любила его.
— Она никогда не полюбила бы вора.
— Любовь не считается ни с чем.
— Я знаю, что это неправда.
— Ну, вот опять… Вы говорите, как ваша мама. Я никогда не думала, что она сделает это. Я бы нашла способ остановить ее. Она говорила, что он приходил к ней во сне и сказал, что любит ее, что никогда не покинул бы ее в этой жизни. «Приходи ко мне, — сказал он ей во сне. — Приходи ко мне по ручью. Только смерть удерживает меня вдали от тебя». Я уверена, что после этого она приняла решение. Она знала, что он умер. Теперь они вместе навсегда.
— Ей надо было жить, чтобы доказать его невиновность.
— Но у нее были странные фантазии: она думала, что он зовет ее к себе.
— Мне хотелось бы узнать правду, Ханна, открыть, что же на самом деле случилось с этим опалом.
— Бог с вами, мисс. Много лет уже пытаются найти его. Я думаю, что мистер Хенникер никогда не оставлял поиски. И вы считаете, что вам это удастся? Вы же ничего не знаете о таких вещах. Вы еще только начинаете узнавать, как войти в этот мир!
— Но он мой отец, она моя мать. Это же все меняет.
Ханна печально покачала головой.
* * *
Я не могла говорить со своей семьей о трагедии, но я могла объясниться с Беном. На следующее утро, придя к нему, я сразу же сказала:
— Я знаю все об отце и матери и то, что вы обвиняете его в краже опала.
Мы сидели в гостиной. Некоторое время он молчал, но я видела, что ему очень грустно.
— Мне не с кем поговорить об этом, кроме вас, — продолжала я.
— Кто рассказал тебе? — спросил Бен. Я сказала, что мама оставила мне письмо.
Он кивнул.
— Вы знали? — спросила я.
— Я догадался. Ты так похожа на нее, такие же темные глаза, длинные ресницы и тонкие брови, такой же вздернутый нос и рот, который смеется над жизнью даже в тяжелый час. Сейчас мне показалось, что это она здесь сидит. Тебе столько же лет, сколько ей было тогда, но она меньше разбиралась в людях, чем ты, не могла постоять за себя.
— Вы знали о ней и об отце?
— Все было ясно, как день.
— И вы были довольны… сначала? Вы были не против? — впервые я увидела, что он раздумывает.
— Я не мог ничего иметь против, — сказал он, наконец. — С первой же минуты их встречи было видно, что с ними происходит. Тогда я думал, что он хороший, честный юноша.
— Вы же знаете, Бен, что он не сделал этого.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что он не сделал? Он разбил ее сердце. Я бы убил его за это. Да, убил бы!
— Вы любили ее, Бен, — сказала я.
Он задумался.
— Да, можно сказать и так. Она была красивой и нежной… а я… посмотри на меня — грубый, старый рудокоп.
— Вы хотели сами на ней жениться, Бен?
— Это было бы неправильно.
— Если бы вы женились, я была бы вашей дочерью.
— Неплохая идея.
— Тогда я была бы другой, совсем не такой, как сейчас.
— Значит, спасибо судьбе, что трагедия предотвращена.
Он снова стал самим собой, и беседа с ним успокаивала меня.
— Да, — продолжал он, — я любил ее. Она была, как этот дом… Ты понимаешь, о чем я говорю? Чуть-чуть отдалена от меня, нечто такое, чего я жаждал и чем хотел обладать. Но с женщиной все по-другому. Я проклинаю себя, что меня не было здесь в то время. Если бы я был здесь, ничего бы не случилось.
— Чтобы вы сделали, Бен?
— Я бы предложил ей выйти за меня замуж. Может быть она бы согласилась.
Я подбежала к нему, обняла и прижала к себе.
— О Бен, это было бы замечательно! Мы бы жили вместе, и я избавилась бы от Дауэр Хауза.
Он погладил мои волосы и сказал:
34 
