108 
Впрочем, у меня возникали некоторые сомнения относительно того, правильно ли советовать жене бросить мужа.
Тем временем меня все больше захватывала здешняя природа. Она была полна контрастов. Здесь столько всего прекрасного! У меня захватывало дух от удовольствия, когда я видела огненные деревья с яркими кораллово-красными цветками или наблюдала за полетом серокрылых розовых какаду, которых здесь называли «гела». Это была настоящая, первозданная красота. Но были здесь и многие мили зарослей непроходимого кустарника, болота, кишащие насекомыми, не похожими ни на что из того, с чем мы сталкивались дома, где уже привыкли к волосатым паукам, маленьким сороконожкам, заползающим в дом, и, естественно, к мухам. Не доставляло мне удовольствия видеть и Милли Макен, которая бесшумно ходила по дому и бросала на нас настороженные взгляды, полные затаенной злобы. Но больше всего мне не нравилось присутствие Уильяма Грэнвилла.
Была ночь седьмого дня моего пребывания в этом доме. Мужчины сидели во дворе, пили и разговаривали. Время от времени раздавались взрывы хохота. Близилась полночь.
Я всегда ощущала определенное беспокойство до тех пор, пока Уильям Грэнвилл не уходил в спальню, которую делил с Фелисити, и лишь после того как за ними захлопывалась дверь, я начинала чувствовать себя в безопасности и засыпала. У моей двери ключа не было, и я опасалась, что он может зайти ко мне.
Наконец на лестнице раздались грузные шаги. Он поднимался, что-то бормоча, и я догадалась, что он выпил больше обычного.
Потом я услышала, как закрылась дверь спальни. Я лежала, в очередной раз убеждая себя, что теперь уже наверняка можно начинать планировать отъезд, и решила, что утром обязательно поговорю с Фелисити.
Размышляя о том, что буду говорить, я услышала, как открылась дверь. Тут же насторожившись, я встала с постели и замерла, прислушиваясь.
В моей спальне дверь была подогнана плохо и через щели сбоку я могла наблюдать за тем, что происходит в коридоре.
Сердце у меня ушло в пятки. По коридору в ночной сорочке до колен шел Уильям Грэнвилл. Меня бросило в дрожь от недобрых предчувствий. Приготовившись защищаться, я сказала себе: «Все, этим утром я уеду».
Он остановился и открыл двери в середине коридора. Это была дверь спальни миссис Макен.
Он вошел.
Я прислонилась к двери, тяжело дыша от облегчения. Это лишь подтвердило то, о чем я и так догадывалась. Слава Богу, он хоть не пытался идти ко мне.
Значит… миссис Макен – его любовница. Вот чем объясняется ее недовольство появлением в доме его жены. Это отвратительно! Под одной крышей, в двух шагах от комнаты, где лежит жена!
– Этот человек – чудовище! – прошептала я.
Пытаться заснуть было бесполезно. Я накинула пеньюар и села у окна.
В ярком свете звезд все вокруг казалось каким-то неестественным и причудливым. Вдали призрачными стражами замерли серые эвкалипты.
«Нужно что-то делать, – думала я. – Бежать отсюда как можно скорее, но я не могу бросить Фелисити».
И вдруг у меня возникла идея.
Я взяла бумагу и перо и при свете звезд начала писать.
«Дорогой Реймонд!
Я очень волнуюсь. Всё не так. Этот брак был большой ошибкой. И дело не только в новой жизни и в незнакомой стране. Фелисити напугана. И я понимаю почему.
Жизнь здесь груба. Фелисити будет очень трудно приспособиться к ней, даже если бы у нее был хороший муж. Но Уильям Грэнвилл – чудовище. Я знаю, это звучит как преувеличение, но я уверена, что так оно и есть. Он неверен ей. В доме живет экономка, которая, без сомнения, была и остается его любовницей. Она ненавидит Фелисити, и сейчас, когда я пишу эти строки (сейчас, должно быть, около часа ночи), он с экономкой. Я хочу уехать, но Фелисити умоляет меня остаться. Я не представляю, как смогу здесь остаться, но, когда заговариваю об отъезде, она почти впадает в истерику. Она сильно изменилась.
Я думаю, нужно что-то делать. Реймонд, вы были так добры ко мне, так часто помогали. Что делать? К сожалению, мисс Картрайт пришлось вернуться домой. Вам это уже наверняка известно. Но вы должны знать, что Фелисити некому защитить от человека, за которого она вышла. Пожалуйста, помогите ей. Ей нужен человек, который окружит ее заботой.
Я останусь здесь, пока смогу, но для меня жизнь в этом доме – сплошная мука. Мне не по себе, когда я вижу ее мужа. Мне он кажется гнусным типом.
Прошу вас, Реймонд, это cri de coeur[7]. Посоветуйте, что мне делать. Я хочу, чтобы она уехала, но сильное чувство долга заставляет ее остаться. В конце концов, он ведь ее муж.
108 
