Когда его рот прильнул к моей груди, я услышала звук собственного голоса, или это поднялся ветер? В палатку вползла темнота, окутывая нас, и я могла только различить серебро тела Алекса, залитого лунным светом, почувствовать, как его кожа прилипает к моей. Его рука двигалась у меня между ног, слова падали мне на лицо, и я закрыла глаза.
Я увидела Серенгети, где обитали животные, жившие там много лет назад. Они чирикали, свистели и кричали по ночам; они двигались размеренным парадом. Над головой — мириады звезд, которые проникали мне под кожу, раздувались, горели и рвались на свободу, которая наступала лишь тогда, когда Алекс входил в меня еще глубже.
Когда я наконец перестала дрожать, дрожь стала бить Алекса. Он выкрикнул мое имя и взглянул на меня глазами льва.
— У тебя это в первый раз… ну, понимаешь? — прошептал он.
Я обиженно отвернулась.
— А разве не понятно?
Алекс улыбнулся.
— Ты на меня смотришь так, как будто я только что закончил создавать небо и землю.
Я пыталась оттолкнуть его, чтобы между нами образовалось хоть немного пространства. Теперь, когда все случилось, я уже не была уверена, что следовало это допускать.
— Прости, — пробормотала я. — У меня было не очень много мужчин.
Алекс, продолжая меня обнимать, повернулся на бок.
— Знаю, — ответил он.
Я зарделась, думая о женщинах, с которыми он, должно быть, переспал; о том, насколько они интуитивно лучше знали, что делать. Он приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть на него.
— Я не то хотел сказать. Я хотел сказать, что чувствую, что ты моя. — Он нежно меня поцеловал. — В конце концов, ты не будешь заниматься этим со многими мужчинами.
Он улыбался, произнося эти слова, но еще крепче властно сжал губы, как будто я собиралась куда-то сбежать. Я нерешительно провела пальцем по его груди и почувствовала, как он зашевелился внутри меня. Я крепче сжала бедра и услышала, как он застонал.
— Господи, — прошептал он, — что ты со мной делаешь…
Я сделала вид, что отстраняюсь от него.
— Откуда мне знать, что ты не играешь? — спросила я.
Алекс усмехнулся.
— Касси, — ответил он, — когда я играю, у меня никогда настолько хорошо не получается.
Если бы Свен, каскадер, не свалился с гриппом, мы бы с Алексом не поссорились. Но утром в понедельник — утром после случившегося — я пришла на съемочную площадку, изо всех сил пытаясь вести себя как ни в чем не бывало, и обнаружила, что поменяли сцену, которую должны были снимать. Вместо сцены, в которой герой прыгает с невысокого утеса с печально известной черной веревкой, Алекс и Джанет Эггар играли одну из любовных. Джанет Эггар — молодая актриса, по словам Алекса, играла свою самую первую любовную рабочую сцену. Берни сказал мне, что роль Джанет в этом фильме совершенно несущественна; ее вписали в сценарий только для того, чтобы она могла продемонстрировать свою грудь, многие пойдут в кино только ради этого. Я наблюдала, как она металась от костюмера к гримеру. Она стояла ко мне спиной в распахнутом халате, чтобы ей наложили на тело основной тон.
Я пыталась поймать взгляд Алекса. Он уехал на съемочную площадку намного раньше меня, поэтому я не успела узнать об изменениях в плане съемок, иначе не стала бы приезжать сюда и пытаться понять, что он думает о минувшей ночи. Он отвез меня назад в гостиницу и простился у двери моего номера, нежно поцеловав на прощание, так что у меня внутри все запело. Чтобы не давать пищу слухам, он отправился в свой номер, а я всю ночь пролежала без сна, обнаженная, под вентилятором на потолке, касаясь своего тела в тех местах, где несколько часов назад касался его Алекс.
Когда встало солнце, я в очередной раз сказала себе, что не стоит чего-то ожидать. Насколько я знала, на съемках каждого фильма кто-то из членов съемочной группы приударял за кем-то. Я могла убеждать себя сколько влезет, но поняла, что мне не суждено было сдержать данные себе самой обещания.
Алекс был в джинсах, с голым торсом, и настроение у него было отвратительное. Он рявкал на реквизиторов и орал на Чарли, осветителя, за то, что тот путается у него под ногами. Когда Дженнифер принесла ему сценарий, извинившись за пятно — на страницу пролили кофе, — я думала, он ей голову оторвет.
Но когда Алекс посмотрел на бледную, дрожащую перед камерой Дженнифер, то, казалось, подобрел. Я видела, как его взгляд скользнул по ее распахнутому халату, потом возвратился к лицу. Он подошел к Берни и что-то пробормотал. Режиссер поднял вверх руки, призывая к тишине.